Есть книги, которым предначертано попасть в рай. В "Книжный рай". Странное это место, обиталище нераспроданных тиражей - и не "актуальная" книгопродажа, и не уличная букинистика, где вместе с любовно-кулинарной дребеденью вполне может заваляться бессмертная классика и экспериментальный авангард, а также вещи, которые вообще не знаешь, куда атрибутировать. Вот как "Изамбар" Иванны Жаровой - вполне себе "райская" средневековая фантазия на тему светлой личности в мутном времени. По сравнению с предыдущим пунктом, между прочим, средневековье достаточно условное, даже географические черты смазаны, а главный герой (который Изамбар) и вовсе опережает свое (да, пожалуй, и наше) время, способный из Эвклида вывести относительность систем координат и из личного опыта - понятие о психологическом времени...
Математика научила меня принимать бесконечность. В геометрии любое построение можно рассматривать и как движение точки относительно плоскости, и как перемещение плоскости относительно точки; стереометрия же позволяет проследить такое количество вариантов, каждый из которых может быть принят как допустимая модель логического хода, что в моем сознании уже нет ничего окончательного. Так мой разум защитил себя от себя самого и давно уже не противится непостижимому. Я не могу отождествить себя с моим конечным телом. Я доверяю бесконечному Богу всем своим существом, и существо мое приемлет боль и смерть, потому что таков путь человека: должно изжить в себе конечное, дабы вернуться к Началу.
Расстановка сил прямо-таки классическая - положительный монах с оригинальными (читай - еретическими) идеями, его "процессуальный противник", которому следует вынести приговор, а он вместо этого не может оторваться от беседы, плюс страстный обожатель-завистник, сделавший все, чтобы сгубить, и желающий сделать все, чтобы спасти. Эмоциональный фон внутри этого треугольника - раскаленный котел с плотно закрытой крышкой. Впрочем, эмоции здесь - интересное, но далеко не самое интересное.
Казалось бы, уж столько бились люди, стараясь изобразить положительного во всех отношениях героя, что любые попытки в этом направлении требуют немалой отваги. Тем более - если автор намеренно отказывается от всяческого "снижения" и "приближения" его к нам, грешным. Не так уж просто полюбить героя, настолько превосходящего читателя как по душевной чистоте, так и по интеллекту, к тому же способного выдерживать мучения, выходящие за грань эмпатии (ибо непредставимы). Плюс почти беспредельное смирение, добродетель уж до чего несинхронная нашему горделивому веку, когда с ходу встать перед кем-то на колени - это естественная манера, а принять все, что на тебя сыплется (и что сыплют на тебя конкретные индивиды) - не сложнее, чем принять слово "дано" в условиях задачи...
Страх загоняет сознание в плоскость. Логично, что в мире, который держится на страхе, мне не место. Я представляют собой угрозу для этого мира. Глядя на меня, люди могут догадаться, что их обманули. Вдруг кто-нибудь ненароком еще сделает то же открытие! Очень простое открытие, Доминик: если перестать бояться, все вещи и явления перестают быть тем, чем они кажутся. Сгореть на медленном огне – это не страшно, только очень больно. А боль без страха не более чем боль, хоть и не менее. Люди видят в ней наказание, я же – проявление Бесконечности. Я не нахожу в ней унижения, не стыжусь, не противлюсь и не бунтую. Я принимаю и отдаюсь. (...) Я страдал бы, если бы считал, что со мной поступают несправедливо, или если бы боялся умереть. Но я решил принять все, что со мной сделают, а остальное было неважно, и я уже не возвращался к этому. Тело всего лишь внешняя оболочка человека, проявленная в трехмерном мире. Через мое тело нельзя добраться до меня самого, сделать меня несчастным и заставить страдать. Чтобы я страдал, нужно извлечь из меня Бога, мой бесконечный неизвлекаемый корень, весь же я, как и любой человек, по своей сути подобен иррациональному числу.
А ведь автор еще и выдаст нам сначала множество страниц геометрических выкладок и теорий, а уж потом расскажет немного - но не все, далеко не все! - о жизненном пути героя. Но о том, откуда же такие берутся, не обмолвится даже в самом конце... "Нет ничего более успокоительного, чем загадка. Это — задача, ожидающая возможного решения. Нет ничего более угнетающего, чем тайна: это — задача, не имеющая решения".(Э.Э.Шмитт. Евангелие от Пилата).
И, я думаю, автора есть повод зауважать. Честно, безо всякой иронии. За последовательность и за отвагу. За готовность ставить нерешабельные задачи (а не взламывать тайны доморощенными отмычками). За нежелание заигрывать со мной, грешным читателем, и за то, что из чистой обиды (ну что же я-то, совсем уже дуб-дубом?) заставляет-таки меня, математика ну вовсе никакого, пройти указанным геометрическим маршрутом вслед за мыслью героя. И за то, что послевкусие от книги непостижимым образом дольше и приятнее, чем сразу после прочтения.
P.S.