Просто разное-короткое-восточное, мудрость россыпью, напоминаю, что все - в переводах Сергея Северцева.
Знай, даже маленькая ссора – не пустяк,
и потушить ее спеши на полдороге.
Бывает: съел огонь лачугу бедняка –
и перекинулся на царские чертоги.
(Тулсидас)
Капля, упав на жаровню горячую,
даже следа по себе не оставит.
А упадет на листочек лотоса –
долго сверкает жемчужным блеском,
А в раковину попадет морскую –
станет жемчужиной настоящей!
Таким становишься, с кем общаешься, -
низким, средним или высоким.
(Бхатрихари)
Тупому богачу вовек не зваться мудрым,
Мудрец же, хоть и нищ, зовется богачом.
Ста тысячам мечей отпор окажет знанье,
Но каплю знания нельзя добыть мечом.
(Насир Хосров)
Весной в расселине стены, где полумрак и сырость,
Убог и бледен, как больной, цветок невзрачный вырос.
«Что за урод!» - цветы в саду с презреньем говорят,
А солнце ласково глядит: «Как поживаешь, брат?»
(Рабиндранат Тагор)
Поэзия
Хлеба мне не дала,
Но все же не сделала нищим – спасибо ей
Хотя бы за это!
Поэзия
Хлеба не даст и тебе,
Но хлеб твой черствый станет чуть-чуть свежей
От слов поэта.
(Агъей, р.в 1911 г.)
читать дальше
Слона превознося, давно охрип шакал,
и, над слоном глумясь, собака выть устала,
Но молча слон идет – он тигра победил,
так слушать станет ли собаку и шакала?
(Тулсидас)
Пусть кобры капюшон
рубинами украшен,
Но стала ли от этого
безвреднее змея?
Пусть негодяй и лжец
познаньями украшен,
Но станет ли от этого
безвреднее подлец?
(Бхатрихари)
Прекрасно кружево лунной ночи,
прекрасны цветы на лесных опушках,
Прекрасны беседы в кругу достойных,
прекрасны волшебные песни поэтов,
Прекрасен облик страстно любимой,
когда, рассердясь, проливает слезы, -
Прекрасно все это, но непостоянно,
а мне постоянное лишь по душе.
(Бхатрихари)
Рахим говорит: - Прославляя великих,
не вздумайте малыми пренебречь:
Как часто игла совершает такое,
чего совершить не сумел бы меч!
(Рахим)
Как много жадных душ, голодных, ненасытных,
как мало щедрых душ на свете рождено!
Так тысячами ртов земля глотает влагу,
источник же воды – лишь облако одно.
(Тулсидас)
Любого воспитать и злым, и добрым можно –
так может и добру, и злу служить металл:
Железною струной к любви зовет ситара,
железным острием пронзает нас кинжал.
(Тулсидас)
Сахарных уст касался я дерзким ртом,
Миндалевидные веки твои целовал потом.
«Хватит, наглец!» - ты сердилась. А я отвечал:
«Разве не вкусно сахар смешать с миндалем?»
(Мас’уд Са‘д Сальман)
Если сердце стремится в любви раствориться навек,
Может даже кувшин благочестья разбить человек.
Где бурлит и вздымается грозное море любви,
Только трусов да жалких юнцов привлекает ковчег.
(Урфи)
Наш мир – дворец, наш долг – его украсить.
О, если б каждый убедиться смог:
Безделие – источник мук душевных,
Лишь в созиданье – радости исток!
(Насир Хосров)
Я словно вихрем мчусь сквозь беды и года,
Несется буйный конь, оборвалась узда,
Несется, как орел, что вырвался из клетки!
Куда же этот конь несет меня? Куда?
(Джалаладдин Руми)
Решил зарок я дать: красавиц не искать,
Решил аскетом стать да мудрецам внимать,
Но выдержать не смог – вся суть моя восстала,
Теперь даю зарок: зароков не давать.
(Саади)
Во мраке, склонившись почтительно над светляком,
Я так вопросил, восхищенный его огоньком:
«Сияешь ты ночью, подобно чудесной звезде,
Так что же тебя среди дня не увидишь нигде?»
И мудрый светляк, разливая таинственный свет,
На эти слова дал правдивый и точный ответ:
«Свечусь я и днем! И таким же чудесным огнем!
Но солнце светлей, вот меня и не видите днем».
(Саади)
Как неверен наш мир! Во вражде и обмане
я, увы, убеждаюсь теперь что ни день:
Ведь для всех, кто стрельбе у меня научился,
я сейчас превратился в живую мишень.
(Саади)
Мудрый старец откусит лишь четверть лепешки,
остальное голодным, больным отдает,
А султан, захвативший соседнее царство,
на другое готовится тотчас в поход.
(Саади)
Взываю к тебе: «Хоть один поцелуй –
иль будет душа сожжена!»
И слышу ответ: «За один поцелуй
мне вся твоя жизнь нужна».
Тут разум вмешался в наш разговор
и, палец к губам приложив,
Тихонько шепнул: «Соглашайся, не спорь –
ничтожна такая цена!»
(Махсети-ханум)
Как безрадостно жить, если друга судьбой не дано,
Одиноко шагать по земле тяжело и темно.
Лишь однажды живет человек – так зачем ему сердце,
Если друга сердечного будет оно лишено?
(Низами Гянджеви)
О сердце бедное мое! Что плачешь? В чем беда?
Иль тяжелы тебе судьбы жестокость и вражда?
Смешно отчаиваться, друг! К чему твои обиды?
К чему печаль? Ты в этот мир пришел не навсегда.
(Низами Гянджеви)
От смеха задрожал в коптилке огонек,
Увидев, как звезда скатилась и погасла...
«Ты что, - спросила Ночь, - злорадствуешь, дружок?
Уже кончается твое гнилое масло!»
(Рабиндранат Тагор)
У дерева топор просил, как жалкий нищий:
«Дай хоть негодный сук, чтоб сделать топорище!»
И дуб согласье дал... Был смирным до сих пор,
А тут заносчивым, свирепым стал топор:
Не долго думая, ствол подрубил под корень,
И рухнул мощный дуб, обманут, опозорен.
(Рабиндранат Тагор)
Летучий дым –
Факела старший сын –
Решил оторваться
от грубой, скучной земли:
Как сказочный исполин,
Достиг поднебесных вершин
И затерялся, сгинул в пустой дали.
А жаркий огонь –
Факела младший сын –
Верным остался
суровой земле до конца:
Как драгоценный рубин,
В плодородных чашах долин
Зажег очаги и озарил сердца.
(Кедарнатх Аграваль)
Под этой легкой цветной рубашкой
Сердца давно уже нет во мне.
Под взглядами этих глаз незнакомых
Рубашки давно уже нет на мне.
(Ситор Ситуморанг, р.в 1924 г.)
Ты в кончиках пальцев тюльпан приоткрытый держал,
Лениво к губам этот дикий цветок ты прижал,
Лениво вздохнул, уронил – нагибаться не стал...
Увы, это сердце было мое!
Ты в кончиках пальцев бокал многоцветный держал,
Небрежно к губам ты поднес этот ценный бокал,
Небрежно отбросил – рассыпался хрупкий кристалл...
Увы, это сердце было мое!
(Сароджини Найду)
Руки ветра – что их нежнее?..
Чуть светает на небосклоне,
Их отзывчивые ладони
шлют надежду во все концы
И, тревожные, ищут, ищут
на широком земном просторе:
Где сейчас затаилось горе,
где на сердце горят рубцы?..
(Фаиз Ахмад Фаиз)
Облако тянется к солнцу угрюмо,
Как неотвязная, дымная дума,
Но, ослепленное, медленно тает,
Словно само о себе забывает.
Рдеет, редеет и пеною бледной
В голубизне исчезает бесследно.
Так растворяется горе земное
В неизреченном, блаженном покое.
(Сануси Панэ)