Ну и, собственно, к вопросу о датском Сопротивлении, и о том, откуда у меня с недавних пор возник такой вопрос...
Во-первых, можете меня поздравить – у меня проявился интерес к фильму про людей, которые убивают. То есть тьма анимешных киллеров стройными рядами прошла мимо, про Черную Мамбу помнится лишь то, как она с хрустом раскатала полный дом противников, девочка Матильда со своим наставником были, но следов не оставили, про бесславных ублюдков и смотреть не захотелось (теперь, скорее всего, смотреть буду, и скорее всего, не понравится) – а тут вдруг переклинило.
Вообще-то, эти люди убивают не просто так, а в условиях войны. Но в этом фильме они действуют не так, как на фронте, тем более что фронта у них нет, и даже не так, как в подполье. Пожалуй, здесь они не столько убивают, сколько осуществляют казнь. Поэтому тот, кто стреляет, делает свое дело завораживающе спокойно, как Авадонна, в сознании своего права, не таясь и не убегая. А тот, кто ждет его в машине, чтобы скрыться, волнуется за двоих, хотя на самом деле отчаянно храбр и умеет быть целеустремленным. Потом ему тоже приходится стрелять. С каждым днем события все больше выходят из-под контроля. С каждым днем из жизни их вычитается что-нибудь еще – правота, привязанность, доверие, патриотизм, сознание смысла, и само the armor-plating of a cause to believe in (c) Ross – все, кроме друг друга и смерти. Потом смерть настигает их.
Однажды при жизни их хотели сделать героями для произнесения речей. Но они отказались и стали просто героями, хоть и посмертно.
А во-вторых, все вышесказанное происходит в Дании. Именно в той маленькой, почти уже совсем мирной стране, откуда все буйные уплыли еще с Вильгельмом Завоевателем. Именно в том уютном Копенгагене, где выстрелы звучат особенно громко и дико. Где героев фильма чтут как национальных героев, но предпочитают особо о них не упоминать. Когда о тех, кто носили имена Пламя и Цитрон, вспомнил режиссер Оле Кристиан Мадсен, получился самый высокобюджетный фильм во всем датском кинематографе.
«Мой фильм – взгляд в сердца двух человек, которые решаются отнимать жизни и становятся убийцами... Здесь идет речь об эстетике и анатомии убийства, о цене, которую ты платишь, когда пересекаешь тонкую красную линию, когда теряешь свою человечность ради чего-то большего. Чего это стоит - нажать на курок, когда противник безоружен? Сколько любви может вместиться в жизнь борца за свободу? Вот то, что я хотел исследовать. (...) Я хотел построить свой фильм только на ритуалах – как убивать, как стрелять... только два парня, которые двигаются своим путем, потому что их характеры грандиозны. Это не обычные люди, которые оказываются в экстремальной ситуации; они не нормальны – это исключительные люди в исключительных ситуациях. Мой фильм – скорее не романтическое повествование о войне, а рассказ о том, как сложно быть частью войны. У всякого свои причины сражаться или сдаться». Оле Кристиан Мадсен.
Интервью (все остальные его высказывания будут оттуда же)А больше я почти не буду распространяться о фильме и буду просто тыкать пальцем в кадры, в излюбленном мною здесь режиме диафильма. Тем, кто захочет после этого увидеть фильм, очень советую слушать его на языке оригинала. Не ради языковых красот, а чтобы оценить голос Туре Линдхардта (Пламя), который в самые «громкие» моменты не поднимается выше полушепота. Тех, кто фильм видел, предупреждаю, что здесь я больше полагаюсь на английские субтитры
(вот они лежат) , чем на существующий русский дубляж. При разночтениях они звучат более логично.
А еще будут исторические справки, по большинству показывающие, что не так все было, совсем не так. Ветераны и историки, смотревшие фильм, отмечают много несоответствий - что герои больше думали о безопасности, своей и всей группы, о тщательной проверке виновности тех, кого предполагалось убивать, не собирались всей группой в том кабачке, где обедали гестаповские офицеры, не засвечивались в отелях, полных немцев и уж во всяком случае не расхаживали по улицам с пистолетом. А еще – что на этих улицах слишком много автомобилей и мало велосипедов Мадсен, со своей стороны, заявляет, что исследования перед съемками фильма проводились восемь лет, что за это время постоянно обнаруживалось что-то новое, и что он удивляется, как историки не нашли тех свидетельств, которые нашел он – хотя, конечно, многие эпизоды изменены в целях художественного воздействия. Я ставлю целью не столько разоблачать режиссера, сколько следить за этим самым воздействием – ну и вообще я «к историям охотник», а две альтернативные истории – это больше, чем одна
пара слов от меня как слэшера и от режиссера как режиссера
Собственно, как слэшеру это мне был тот самый асфальтовый каток. И дело даже не в том, что там воздух звенит, а в том, что уж очень последовательно все остальное у них вычитается. Любимые женщины, в частности. Но: а) все-таки заведомое несоответствие действительности меня останавливает, б) сказать тут особо нечего поверх того, что я и так сейчас расскажу
Случилось так, что режиссеру в интервью задали практически прямой вопрос - на фоне того, что все интервью было про любовь. Ответил он так: «Любовь между ними – вопрос скорее формы, чем чувства (The love between the two men is one of form rather than feeling). Между ними сильная дружба, но они в действительности не друзья. Война и обстоятельства побудили их работать вместе. Но в фильме они очень отличаются друг от друга, как различались и в жизни. В фильме их хоронят вместе, но, как в большинстве “buddy films”, это снова скорее дело формы, чем настоящей «дружбы». Оле Кристиан Мадсен.
Мне остается только добавить, что форма-то для меня и есть самое то... да и что такое buddy film в этом плане по сравнению с film noir?
Но больше я ничего добавлять не стану. Окончательно мне вынесло мозги, когда герои - чисто гипотетически - собрались отправиться в Японию. Да вас, ребята, в любом аниме с руками оторвут...
читать дальшеТы помнишь, как они пришли? Гестапо. Вермахт. Абвер. СС. Немецкие нацисты. Датские нацисты. Немецкая армия. Они появились из тьмы, словно ждали этого дня.
Если быть спокойным, никто ничего не заподозрит. Люди смотрят только на смерть. Больше ни на что. Они не увидят, как ты уходишь. Они даже не вспомнят тебя.
Я знаю, что поступаю правильно. Больше ничего не остается.
Это моя хозяйка, Лиз. И ее муж, Хелмер. Я живу здесь, на цокольном этаже.
Хорошее место. В нем хорошо ждать. Большую часть времени я провожу в ожидании.
Информация к размышлению. Бент Фаурско-Вид (насколько удалось мне расслышать в фильме, ударение где-то в районе «о»), он же «Flammen» («Пламя» или «Факел»). Родился 7 января 1921 года в Ассербо, отец – владелец скромной гостиницы. В конце тридцатых годов, когда вместе со школьным классом был на каникулах в Германии, он столкнулся не только с нацизмом, но и с его молодыми противниками. В 1943 году участвовал в деятельности группы немецкого Сопротивления в Хольбеке, участники которой распространяли листовки и занимались саботажем. Вернувшись в Данию, присоединился к датскому подполью. Участвовал в диверсиях на заводах Varde, B&W, Riffelsyndikatets Hellerup, организации переправки евреев в Швецию, нападении на штаб-квартиру корпуса Шальбурга в здании Масонской ложи. Получил свою кличку из-за огненно-рыжего цвета волос – интересно, что это был не натуральный его цвет, а результат попытки перекраситься из блондина в темного шатена. До этого носил кличку Flash.
«У него был большой гардероб немецкой и датской формы, поддельные разрешения на оружие и документы. Также у него были бумаги врача и полный набор хирургических инструментов... Ему действительно требовалась команда ассистентов, чтобы tidy up, бегать по поручениям, водить его машину, передавать сообщения, которые нельзя было доверить телефону, и выполнять тысячу других вещей. Я обычно сравнивал его с самолетом-бомбардировщиком, которому нужна бригада наземного обслуживания. В быту он был небрежным и неряшливым, как школьник, но в деле он обладал холодной методичностью, планируя каждое движение в самых мелких подробностях. Его смелость была феноменальной». Erik Schousboe Poulsen, из воспоминаний .
9 апреля Йорген наблюдал, как немцы вошли в город. Бесконечные шеренги солдат. У него внутри все похолодело. Его тошнило.
Это чувство не уходило до того момента, пока однажды, в конце лета, он не попал на радиостанцию. Там печатали подпольные листовки в дальней комнате. Йорген наконец встретил людей со схожими интересами.
Они уже давно работали в подполье. Сейчас из этой группы остался только он и еще несколько человек. Остальные бежали в Швецию или умерли. Были казнены. Но Йорген выжил. Подавал по ночам сигналы английским летчикам. Устраивал взрывы и диверсии. Пил таблетки, чтобы не уснуть. Доставал оружие. Делал все. И везде ездил со мной.
Информация к размышлению. Йорген Хааген Шмит, он же «Citronen» («Цитрон» или «Лимон»). Родился 18 декабря 1910 года в Хельрупе, семья принадлежала к буржуазии. Рано потерял отца, после школы перебрал много профессий – служил в магазине, продавал автомобили, был механиком на яхтах, носильщиком, разнорабочим на заводе, вращался в среде художников. С 1942 года занимается саботажем на предприятиях, работающих на немцев, затем участвует в переправке беженцев (более 40 человек он помог направить в Швецию), содействует английским парашютистам, организует взрывы и диверсии, в том числе участвует во взрыве арены «Форум», которую немцы планировали переоборудовать в казарму. Получил свою кличку после диверсии на заводе «Ситроен» (владелец которого, в свою очередь, датскую фамилию Citronen переделал на французский лад).
«У него было приятное лицо, добрые карие глаза, его улыбка была теплой и дружеской. Он выглядел совсем не так, как я ожидал. Говорили, что Цитрон фантастически дерзок, обладает исключительно быстрой реакцией, и совершенно беспощаден, когда идет речь об опасном поручении. Я и не думал, что этот человек обладает всеми этими качествами. Он выглядел как обычный семьянин тридцати четырех лет, который ни о чем не думает, кроме того, как сохранить работу и обеспечить жену и детей. Я прошел бы мимо него на улице и не оглянулся. Никто не мог бы поверить, что он был один из тех двоих, которых больше всех разыскивало гестапо». Gunnar Dyrberg, из воспоминаний..
Нас было немного. Трудно сказать, кто чем занимался. Время от времени мы собирались вместе, но в основном каждый работал сам по себе. Нам помогали врачи. Нам помогали полицейские. Нам помогали все, кто не боялся.
Большой Медведь. Знаток женщин. Умеет и любит отдыхать.
Маленький Медведь. Знаток оружия. Говорят, когда надо застрелить человека, они пристреливают и его жену.
Генрих и Тедди. Студенты. Самые молодые из нас.
Кап. В прошлом монахиня из Бельгии. Создала свою собственную группу в Каструбе.
Информация к размышлению. Группа «Хольгер Датчанин». Названа в честь легендарного героя (тот самый Ожье Датчанин из «Песни о Роланде», который «сроду не был трусом»). Была создана в Копенгагене в 1942 году пятью участниками Зимней войны между Финляндией и Советским Союзом. Группой было совершено около 100 актов саботажа (в том числе взрыв арены «Форум», а также диверсии против фирм, сотрудничавших с немцами) и 200 ликвидаций доносчиков и коллабораторов. Дважды в группу проникало гестапо, но из-за разветвленной структуры выйти на всех участников ему не удавалось. За время оккупации было казнено 64 участника группы. О деятельности группы писали ее участники Gunnar Dyrberg в книге De ensomme Ulve («Одинокие волки») и Jørgen Kieler в книге Resistance fighter: a personal history of the Danish resistance movement («Боец Сопротивления: личная история датского движения Сопротивления»). Оба, кстати, еще живы, посмотрели фильм отметили исторические неточности, но добавили, что это не документальный фильм, а произведение искусства.
Ты часто спрашивала меня – зачем. Зачем мы это делаем? Одна веская причина – корпус Шальбурга. Датчане в немецкой форме. Предатели. Их нельзя понять. Они – подонки.
«Добровольческий датский корпус», набранный «для войны против большевизма», был сформирован из датских военнослужащих и прошел обучение у немцев. В 1942 году его командиром стал Кристиан Фредерик фон Шальбург, принимавший участие в советско-финской войне (в том же году он погиб на Восточном фронте, но название уже сформировалось). Войска, набранные из датчан, воевали в 1942 году в районе Демянска и Великих Лук, в марте 1943 направлены на отдых в Германию, после чего часть была направлена в дивизию СС «Нордланд», а часть вернулась в Данию.
Еще одна веская причина – нацистские редакторы газет. Те, кто распространяет в них свою пропаганду.
Пламя и Цитрон совместно осуществили около 11 ликвидаций, а всего участниками группы было совершено их более 400. Списки тех, кто был убит во время действий датского подполья – нацистов, доносчиков, пропагандистов, случайных жертв – опубликованы здесь
ditt.almanet.dk/likviderede.html
- Бент, за нас обещали награду. В десять тысяч. – За двоих? – Только за тебя.
Карл Хайнц Хоффман. Шеф гестапо. Он следил за нами. Ни одной ошибки. Самый жестокий убийца из всех, кого видела Дания.
Информация к размышлению. Хоффман, штурмбанфюрер СС, возглавлял отдел гестапо по западноевропейским делам. С сентября 1943 года был начальником Abteilung IV в Копенгагене. После войны был приговорен к смерти судом, но приговор был заменен 20-летним заключением. Выйдя из тюрьмы в 1952 году, покинул Данию. Кстати, в действительности он редко появлялся в форме и носил довольно длинные кудрявые волосы.
- А это кто?
- Кто вы? – Спасибо за вино. – Я задал вам вопрос. – Вы задаете слишком много вопросов. До свидания, Бент.
- Я хотел узнать, откуда вы знаете мое имя. - Не волнуйся. Мы на одной стороне.
- Чем вы занимаетесь? – Дизайн мод и фотографии моделей. – Чем вы на самом деле занимаетесь? – Я не могу вам сказать. – Придется. – Я курьер. Стокгольм-Копенгаген. Вожу письма.
- Я тебе нравлюсь? – Да. – Почему? – Ты очень красивая. Сколько тебе лет? – Двадцать три. – Ты молода. – И что с того?
>
Информация к размышлению. Кетти Селмер, урожденная Кетти Мари Йоргенсен. Ее мать никогда не была замужем, и ее право носить фамилию ее сожителя, актера и торговца Андерса Селмера Петерсена, было шатким. Однако в конце тридцатых годов Кетти тоже приняла эту фамилию, а когда вышла за Эрика Элофа Шеберга, стала называть себя Кетти Селмер Шеберг. Начинала как танцовщица, затем стала представляться как секретарша, фотограф и дизайнер. Замечена в связях с датским подпольем (помимо Пламени, ее партнером был Свен Оге Гейслер (Большой Медведь), а также ими были Вильгельм Лейфер и Карл Хайнц Хоффман. Возможно, также работала на советскую разведку. В фильме говорится, что ее брак был прикрытием для гомосексуального мужа; если это так, то не исключено, что сделка была обоюдной. Во всяком случае, жила на одной квартире Кетти только с женщинами – во время оккупации с актрисой Долли Хелструп, а после войны – с певицей Дианой Миллер.
- Уходи. – Кетти Селмер – твое настоящее имя? – Конечно. Почему бы нет? Уходи.
Аксель Винтер, полицейский советник. Самый важный из нас. Он имел доступ практически ко всем конфиденциальным каналам в полиции. Он работал на англичан и получал от них приказы напрямую. Прошлой осенью он помогал евреям покинуть страну. Если бы не он, ничего бы не было. Когда за дело берется Винтер, это большое дело.
Информация к размышлению. Аксель Винтер – единственный персонаж фильма, имя которого вымышлено. Основным прототипом его послужил Вильгельм Лейфер – военный юрист, он занимал пост в визовой службе и выдавал визы для переправки за границу, паспорта, водительские удостоверения евреям и участникам Сопротивления. Также организовал канал переправки людей на судне «Чайка». При этом Лейфер был вряд ли в том положении, чтобы давать «заказы» участникам Сопротивления – во всяком случае, ветераны это отрицают. Характеристика его неоднозначна – одни сравнивают его с Шиндлером, другие считают, что он вел двойную игру и неизвестно, к какой стороне тяготел больше.
- Они немцы? – Немецкие шпионы. – Да, но все-таки немцы. Разве Совет не вынес постановление, что уничтожение немцев под запретом? – Это скорее рекомендация. Мы не станем ей следовать. В Лондоне хотят уничтожить абвер. – Может быть, я чего-то не понял? Разве наша задача не в том, чтобы ликвидировать датских информаторов и нацистов? – Да, но ты служишь в специальном подразделении и обязан выполнять то, что тебе говорят. - Согласен. Но я не стреляю в женщин. – Придется научиться тебе, Цитрон. Или у тебя тоже какие-то проблемы с женщинами? – Нет. Никаких.
По словам Гуннара Дюрберга: «Мы боролись с немцами, потому что они заняли нашу страну. Мы разоряли их заводы и убивали предателей, но не трогали немцев - они были солдатами, и это было честно. Но датчане в немецких мундирах, датчане в СС…» (ссылка)
- Если у нас задача – уничтожить немецких офицеров высшего звена, то мы могли бы уничтожить Хоффмана. Это обезглавит гестапо. - У вас нет приказа на это. – Вы можете его дать. – Нет. Держитесь подальше от Хоффмана, вы оба! Бент, смотри, чтобы тебя не подловили в разговоре с Гилбертом. Он сильная личность и у него... достаточно мощный интеллект. Постучись в дверь и застрели его.
- Я хотел застрелить ее. Это она выдала Финна. Я взбежал по лестнице наверх, постучал в дверь, она открыла. Я почти нажал на курок, но она успела сообщить мне, что она – не осведомитель. Она донесла на него, потому что он ее бросил. Он обещал на ней жениться, но уже был женат. Она была просто одинокая, брошенная женщина. Она стояла и смотрела на меня. И я не смог спустить курок. Она плакала и плакала. Я просто не смог. Струсил и сбежал. На следующей неделе она выдала еще двоих. Я поклялся, что больше такого не допущу. - Почему ты не смог? – Я забыл, что мы не убиваем людей. Мы убиваем нацистов.
Информация к размышлению. Хедвиг Делбо, хозяйка конспиративной квартиры, действительно выдала участников Сопротивления, укрывшихся у нее - это были Свенд Отто Нильсен (Джон) и Йенс Лиллелунд (Финн). Первый был схвачен, второй сумел скрыться. Вместе с Пламенем он пришел к Делбо и стрелял в нее, она была ранена, но выжила. Впоследствии ее убили Гуннар Дюрберг и Патрик Шульц, при помощи Эллы фон Каппельн (Кап).
История Джона в фильме не упоминается даже в связи с этим эпизодом, но мне она показалась важной, так как именно Джон был одним из тех, кто стоял у истоков группы, именно он привел в нее Пламя, и именно после того, как его взяли по доносу, Пламя почти полностью переключился на ликвидации доносчиков. «Джон был прирожденным лидером, человеком, которому мы могли доверять. Ему было тридцать пять, он был блондином с голубыми глазами, среднего роста. У него были примечательные глаза. Они обычно были теплыми и добрыми, но могли мгновенно стать очень холодными. Когда такое случалось, мы не вступали с ним в спор, но было очень трудно вызвать у него раздражение. Он был очень спокойным и обычно отдавал приказы с улыбкой. (...) Трудно передать, какое доверие внушал нам Джон. Когда он принял командование группой, нам было всем от восемнадцати до двадцати одного. Мы никогда не видели его раньше. Мы знали его кличку, но больше ничего о нем не знали. Но мы слепо повиновались его приказам – даже когда это значило кого-нибудь убить. Мы верили в него, не зная его. Вот что было важным в датском Сопротивлении – это невероятное доверие между людьми». Bob Ramsing, из воспоминаний
Джон был серьезно ранен при задержании, а потом избит; врачи давали ему не больше двух часов, но он оставался в живых еще четыре месяца, при постоянных допросах и в нечеловеческих условиях содержания. Йорген Килер, который тоже в это время оказался в тюрьме и был приведен к нему на очную ставку, впервые за два месяца промыл его раны томатным супом – больше никаких средств не дали. К месту расстрела Джона пришлось нести, но в последнюю минуту он каким-то усилием воли смог удержаться на ногах. У него, как и у Цитрона, осталась жена и маленькая дочь.
Теперь все зависит от тебя...
Я не смог это сделать. Я просто толкнул ее в спину... Я никогда раньше не убивал. Извини.
Чаще всего фильм расходится с историей именно тогда, когда по сценарию оба героя действуют вместе, а на самом деле – нет. В фильме, когда Цитрон оказывается неспособным убить Элизабет Лоренсен, это делает вместо него Пламя. Действительно, это было первое убийство для Цитрона, но, по его словам, он разрядил в женщину весь пистолет. Она потеряла сознание, но чудом выжила.
Что до Хорста Гилберта, то, по всей вероятности, он действительно вел двойную игру с нацизмом и Сопротивлением, так же, как и Лейфер.
Это Буденный. Известный советский генерал. Я сам его тренировал. После Первой мировой войны многие офицеры искали счастья на стороне Красной армии. В Германии царила нищета и разруха. Российские офицеры, которые теперь воюют против Германии, учились у нас.
- Вы здесь от моего друга Винтера? Вы в Сопротивлении? Не тревожьтесь. Я не симпатизирую Гитлеру или национал-социалистам. – Но вы присягали на верность фюреру? – Это дело моей совести.
- Вы партизан. Очень, очень интересно. Солдат без фронта... Вы хороший солдат? Вы готовы за все заплатить? – Чем? – А как вы думаете? Жизнью. Видите ли, есть только три причины для участия в войне. Первая – карьера. Это широко распространено, но не воспитывает хороших солдат. Такие люди живут под страхом смерти и все время думают о будущем. Вторая – идеология. Любовь к родине. Это самое интересное. Но мечтатели, как правило, не выдерживают. Им не хватает сил. Они слишком поверхностны Легкомыслие и самонадеянность юности. Если только в нем нет огня, фанатизма, если хотите. Тогда из него получается хороший солдат. – И третье? – Ненависть к врагу. Ненависть движет вами и заставляет делать то, о чем вы раньше никогда не думали, что способны на это. Еще бывает ненависть, вызванная личным неврозом. – О чем вы говорите? – Невротики очень умны и могут сомневаться. Если его предают, то его ненависть увядает, а сомнение одерживает верх. Война ничего не дает невротику. Война не может стать хорошим, нежным отцом. Ваша борьба – надежное дело. Так что просто будьте хорошим солдатом.
Полагаю, мы придем к согласию. Вы совершаете большую ошибку.
Отец наш небесный, да святится имя Твое...
Ход событий во время покушения на оберштурмбанфюрера СС Германа Сейболда показан в целом верно, но вместе с Пламенем был в это время не Цитрон, а Йорген Ранцау, он же и сбил Сейболда машиной, когда они взаимно ранили друг друга. Сейболд, прийдя в сознание в больнице, предупредил свое руководство о том, чтобы они остерегались Лейфера. Тот после этого скрылся в Швеции.
- Когда вы получаете приказ, его надо выполнять. Понимаете? Это не обсуждается! – Миссис Лоренсен мертва, Сейболд ранен. – Одного из трех недостаточно! – В следующий раз сделайте все сами.
- Гилберт не нацист. – Он сказал бы все, что угодно. Он знал, что вы придете. Он играл вами и потешался. Он смеялся на пару с Хоффманом. Это не должно повториться. – Простите. – Смотри, постарайся выжить.
- Йорген, к тебе пришли!
Бодил, жене Йоргена, по соображениям безопасности приходилось во время войны встречаться с ним очень редко. (Был момент, когда ей сообщили, что она может увидеться с мужем, пока он находится в бассейне рядом с ее домом). Сначала семья жила на квартирах в пригородах Копенгагена, потом они вместе бежали в Швецию, где остались Бодил с их дочерью Анной (кстати, она была значительно младше, чем показано в фильме).
- Это от тебя. Книга, которую она хотела в подарок. – Но ведь это в понедельник... - Сегодня.
- Не отдохнуть ли нам, как обычно? – Мы не можем себе этого позволить. Ты ничего не принес, и мой отец не сможет нам помогать, пока я замужем за тобой. – Подожди. Одолжите мне немного денег, у моей дочери день рождения!
- Не знаю, сколько еще я смогу это терпеть. Я не поеду в Швецию, мне лучше здесь. – Я смогу навещать тебя там. Правда, я смогу. Я люблю тебя. Это все война. – Война здесь ни при чем. Ты и до войны не бывал дома. Я сидела и ждала. Ты просто не можешь. Ты не такой человек.
- Гестапо ответило на акции против немецких офицеров. Они остановили трамвай и бросили гранаты в двадцать девять пассажиров. Последствия можно представить. Если у кого-то плохо с воображением, вот фотографии. Гестапо угрожает расправами, если подобные акции повторятся. Это чистый террор. - Я действую в строгом соответствии с приказом английского командования и никому ничего не собираюсь отвечать.
- Никакого возмездия за атаку на трамвай. Убийство и саботаж будут пресекаться. Пятьдесят тысяч вооруженных людей готовы ударить немцам в спину, если союзники высадятся на западном побережье. Нам нужен полный покой, чтобы сформировать эти тайные группы. - Мы должны услышать голос двадцати девяти жертв. Они говорят только одно: месть! – Вы служили в армии, и вы должны понимать, какие последствия влечет нарушение приказов. – Это угроза? – Думайте как хотите.
- Приблизиться к Гилберту – непростая задача. Гестапо всегда охраняет его. – Я буду готов через две недели. – Лондон требует немедленных действий. – Медведи могут это сделать? – Они слишком шумные. Это требует аккуратности, осторожности и как минимум мозгов.
На самом деле в ликвидации Хорста Эрнста Гилберта вместе с Эллой фон Каппельн участвовал Свен Йенсен, а не Цитрон.
За здоровье Йоргена!
- Мы закрыты! Ну хорошо. Чем могу помочь? – Хочешь жить, ты, нацистская свинья? Наполняй коробку. Яйца. Мука. Дрожжи. Сахар. Все, что у вас есть.
Что это за деньги, черт возьми? За кого вы меня принимаете? Вы думаете, я вор? Вы хотите сказать, что я вор?
Смотри, что папа тебе принес!
Йорген, мне нужно кое-что тебе сказать. Я встретила одного человека... Этого не должно было случиться. Но так случилось. Прости меня.
- Кто он? – Это неважно. – КТО ОН? Ответь мне, черт возьми, кто он? Ты меня боишься? Разве я когда-нибудь обидел тебя? – Если я скажу, ты убьешь его! Ты только это и умеешь. – Почему ты так говоришь? Почему? Это неправда.
- Ты куда? – Я просто... Мне нужно... Можно попробовать винтовку?.. – Конечно.
- Аксель спрашивает, не хочешь ли ты съездить в Швецию. Успокоить нервы. – Передай ему, что мои нервы в порядке.
- Возьми эту винтовку. Это подарок. Я другую достану. – Спасибо. - Мы можем увезти ее в Японию, когда покончим с немцами. Мы можем уехать в Японию с американцами. – «Пламя и Цитрон в Японии»? – Точно. – А что потом? – Никакого «потом» не будет. Не здесь. И не для нас. Я думаю, мы должны двигаться дальше.
(продолжение в комментах)