Вот еще одно из воплощенных желаний истекающего года. Как обычно, меня поймало на крючок одно предисловие "о, вот что-то есть, и это что-то не переведено". И, хотя занимал меня этот автор довольно давно, пьеса лежала отдельно от меня все это время.
Этому даже есть какие-то причины.
Но мы тут о пьесе, которая в том предисловии носила название "Саднящая рана победы". Хотя, увы, это не совсем так. Raw edge - это в данном случае не края рваной раны, а неподрубленный край ткани, то есть там, где оставлены незакрепленные лохмушки. (Испанцы перевели как crudo filo - насколько понимаю, суровая нитка). Ну и мне пришлось как-то выкручиваться.
Здесь она - без картинок (из картинок только схемы строевой подготовки) и здесь rtf - с картинками
И да, что шелк, что дерюга - тут все с лохмушками и все с изнанки. Тут нет ни одного бога, зато очень много про горшки, как обожженные, так и побитые. Политика, война, сотрудничество и союзничество - когда все это делается, здесь, возможно, участвуют в числе прочих и благородные люди с благородными побуждениями. Но и они могут только барахтаться, как могут. И вряд ли окажутся в выигрыше по итогам. И вряд ли будут твердо уверены вообще в каких-то итогах. В отличие от тех, кто тупо искал наживы и ее получит.

- Нам нужно право голоса в военных действиях. Вопрос стоит о наших жизнях.
- И право голоса в новой стране. Мы – те, кто идет на смерть. Разве мы ведем эту войну ради того, чтобы сменить старых хозяев, англичан, на новую компанию хозяев – торговцев, адвокатов, спекулянтов и барышников, землевладельцев? Каждый из штатов, чтобы пополнить свою казну, продает поместья лоялистов, бежавших к англичанам... Кто покупает эти поместья – и по сниженной цене? Торговцы. Спекулянты. Барышники. Те, кто жиреет с этой войны.
Но надо отдать участникам событий должное: они и строят не утопию со справедливостью для всех, а общество, основанное на частном личном интересе. Что, несомннно, облегчает им ответы на неудобные вопросы.
Зато здесь образчик того, как в каждую мелкую сцену уложить драматическую ситуацию, каждую со своим напряжением.
И это не биография Вашингтона, а ряд эпизодов войны за независимость, поэтому здесь появляется, допустим, Бомарше. Или Тюрго.
Кроме того (вспоминаем про ассоциации), здесь есть Гамильтон (и он на всю катушку владеет письменным словом, ), и есть Адамс (и он весьма адамсовый, так, что наводит ужас на дипломатов, а Франклин все еще не отходит от него больше чем на 50 метров . А еще двое последних здесь отвечают за сортирный юмор. Эпоха-с