вот Между тем Дик повернулся к старому моряку, который, казалось, был
равнодушен и к грозившей ему казни и к внезапному освобождению.
- Арблестер, - сказал Дик, - я причинил тебе много зла. Но теперь,
клянусь распятием, мы в расчете.
Однако старый моряк только тупо взглянул на него и промолчал.
- Жизнь все же есть жизнь, старый ворчун, - продолжал Дик, - и стоит
она больше, чем корабли и вина. Ну, скажи, что прощаешь меня. Если твоя
жизнь тебе ничего не стоит, то мне она стоила всей моей будущности. Я
дорого заплатил за нее. Ну, не будь же таким неблагодарным.
- Если бы у меня был мой корабль, - сказал Арблестер, - я находился
бы в открытом море в безопасности вместе с моим матросом Томом. Но ты
отнял у меня корабль, кум, и я нищий; а моего матроса Тома застрелил ка-
кой-то негодяй. "Чтоб тебе издохнуть!" - промолвил Том, умирая, и больше
никогда не скажет ни слова. "Чтоб тебе издохнуть!" - были его последние
слова, и бедная душа его отлетела. Я никогда уже больше не буду плавать
с моим бедным Томом.
Раскаяние и жалость охватили Дика; он пытался взять шкипера за руку,
но Арблестер отдернул руку.
- Нет, - сказал он, - оставь. Ты сыграл со мной дьявольскую шутку и
будь доволен этим.
Слова застряли у Ричарда в горле. Сквозь слезы видел он, как бедный
старик, вне себя от горя, опустив голову, шатаясь, побрел по снегу, не
замечая собаки, скулившей у его ног. И в первый раз Дик понял, какую
безнадежную игру мы ведем в жизни и что сделанное однажды нельзя ни из-
менить, ни исправить никаким раскаянием.
Р.Л.Стивенсон. Черная стрела
Я знаю, каково это - всю жизнь ходить непрощенным. (У нас в семье никогда не было принято ни просить прощения, ни прощать. В результате
И это было жестоко - но неотвратимо.
И это было посреди приключенческого романа - и потому ударило с особой силой.
Хотя и раньше меня поразил финал "Острова сокровищ": "Остальная часть клада - серебро в слитках и оружие - все еще лежит там, где ее зарыл покойный Флинт. И, по-моему, пускай себе лежит. Теперь меня ничем не заманишь на этот проклятый остров." Мне казалось непостижимым - как можно с неприязнью вспоминать о том месте, где с тобой что-то произошло, - более того, в итоге ты понял, что ты все-таки молодец?
И с тех пор втвердилось мне в оба полушария: даже если ты главный герой, а тот, кому ты навредил, хоть и невзначай - мелкая пешка, это не значит НИ-ЧЕ-ГО...
Эх, не читал Раскольников в детстве "Черную стрелу"
Спустя пару-тройку лет это аукнулось мне неожиданным образом - удар Фабрицио дель Донго, убивший Джилетти, прикончил попутно остатки моего интереса к "Пармской обители"... хотя, честно говоря, изначально его не так уж много и было
А вспомнилось-то мне это на фоне "Мертвой зоны" Стивена Кинга - как там мучается герой, прежде чем совершить оправданное во всех отношениях убийство - и как автор все-таки не дает ему сделать этот неотвратимый шаг...