"Белый Бушлат", цитабельное

[FleetinG_]

А еще предыдущий пост могу зачесть себе как попытку компенсировать отсутствие «Белого Бушлата» в Сети, о чем я лично ужасно жалею. И все больше убеждаюсь, что мне нравится интонация лирического героя Мелвилла, вне зависимости от конкретной вещи и от переводчика (я его, героя, даже в «Бартлби» усматриваю – возможно, и мерещится). Для полного счастья еще бы собраться почитать Мелвилла в оригинале...
Пока что еще два программных момента из «Белого Бушлата», написанных автором для цитирования и размещаемых здесь с теми же целями
Фрагмент раз:

- Но с каким грохотом несемся мы по волнам! – воскликнул Джек, посмотрев через поручень марса. Тут он протянул руку и продекламировал:
Вот, прядая по хляби бурных вод,
Корабль, склонившись, пенный вал сечет.
Камоэнс! Это Камоэнс, Белый Бушлат! Читали ли вы его когда-нибудь? «Лузиадов», разумеется. Это же величайший военно-морской эпос во всем мире, парень! Дайте мне только Васко да Гаму в коммодоры, благородного Гаму! А о Микле, Белый Бушлат, вы что-либо слышали? Уильяме Джулиусе Микле? Переводчике Камоэнса? Не повезло ему, Белый Бушлат. Кроме перевода «Лузиадов» он написал еще много забытых вещей. Знаете ли вы его балладу о Камнор Холле? Нет? А ведь она навела Вальтера Скотта на мысль написать «Кенилворт». Отец мой знал Микла, когда он плавал на старом «Ромнее». Сколько все же великих людей насчитывается среди моряков, Белый Бушлат! Поговаривают, что даже сам Гомер был когда-то матросом, точно так же, как его герой Одиссей – моряк и судовладелец в одном лице. Готов поклясться, что и Шекспир побывал в баковых старшинах. Помните первую сцену из «Бури»? А открыватель новых миров Христофор Колумб, разве он не был моряком? Моряком был и Камоэнс, ушедший в поход с Гамой, иначе у нас никогда не было бы «Лузиадов», Белый Бушлат. Да, мне довелось пройти тем самым путем, по которому плыл и Камоэнс, - вокруг Восточного мыса в Индийский океан. Побывал я и в саду дона Жозе в Макао и освежал свои стопы благословенной росой тех самых троп, по которым до меня хаживал Камоэнс. Да, Белый Бушлат, я видел тот самый гром в конце цветущей извилистой дорожки и даже сиживал там, где, согласно преданию, он сочинил некоторые части своей поэмы. Нет, Камоэнс не мог не быть моряком. А затем был Фолконер, «Кораблекрушение» которого никогда не погибнет, хотя сам он, бедняга, погиб вместе с фрегатом «Аврора». Но, конечно, первым моряком был старик Ной. Да и апостол Павел мог бы назвать все румбы компаса, вы только вспомните ту главу в «Деяниях». Мне бы и самому не удалось лучше рассказать об этом. Были ли вы когда-либо на Мальте? Во времена апостола ее называли Мелитой. Побывал я там и в пещере святого Павла, Белый Бушлат. Говорят, если у тебя есть кусочек скалы оттуда, это спасает от кораблекрушений. Но я никогда этого не проверял. А потом еще Шелли, ну этот был настоящий моряк. Шелли, бедняга, Перси Шелли, нужно было бы оставить его в покое в его моряцкой могиле, - ведь он утонул в Средиземном море, неподалеку от Ливорно, - а не сжигать его тело, как это сделали, словно он был басурманом. Но многие люди таким его именно и считали, потому что он не ходил на мессу и написал «Королеву Маб». Трелони присутствовал при сожжении, а этот уж был самый настоящий морской скиталец. И Байрон тогда подложил в костер кусок киля, ибо костер-то сложили, как говорят, из обломков судов. Остов судна, спаливший другой остов – человеческий! А разве Байрон не был моряком? Любителем-матросом, Белый Бушлат, не иначе. Разве, не будучи моряком, он смог бы с такой мощью вздымать и низвергать валы, как он это делал в своих стихах? Да что говорить, Белый Бушлат, - вы меня слушаете? – еще не было ни одного великого человека, который бы провел всю свою жизнь вдали от моря. Подышать морем – и то уже приносит вдохновение, а так уйти в море, чтобы потерять из виду берег, было для многих решающим испытанием – одних оно сделало истинными поэтами, а самозванцев развеяло в прах; ибо, видите ли, океан не проведешь – он живехонько выбьет фальшкиль из-под носа обманщика. Он каждому в точности говорит, чего тот стоит, и дает это весьма ясно ощутить. Жизнь моряка – вот та проба, которая открывает все подспудные стороны человека. Что говорит нам священная Библия? Разве не сказано в ней, что мы, марсовые, одни лишь видим всякие чудеса и то, чего не видят другие? Так не отрицайте же того, что сказано в Библии! Разве можно! Ну, парень, и качает же здесь! – Тут он ухватился за вантину. – Но это только лишний раз подтверждает то, что я сказал: море – вот истинная колыбель для гения! Так вздымай и низвергай свои валы, древний океан!
- А вы, благородный Джек, разве вы только моряк?
- Шутите, мой друг, - промолвил Джек, обратив взор свой на небо, с видом сентиментального архангела, обреченного навек влачить в опале свое существование. – Но помните, Белый Бушлат, есть много великих людей на свете, кроме коммодоров и капитанов. У меня вот здесь, Белый Бушлат, - коснулся он лба, - есть то, что в ином мире, быть может, вот на той звезде, выглянувшей сейчас из-за туч, сделало бы меня Гомера. Но судьба есть судьба, Белый Бушлат, и мы, Гомеры, которым выпала доля быть старшинами-марсовыми, вынуждены писать оды в глубинах своих сердец и издавать их у себя в голове.

Говорят, реальным лицом был тот Джек...
И фрагмент два:

Подобно тому как корабль плывет по морям, и земля наша совершает свое плавание по эфиру. Все мы, смертные, находимся на борту быстроходного, неспособного утонуть фрегата – планеты нашей, - строителем коего был господь бог; но Земля – всего один корабль во флоте Млечного пути, генерал-адмиралом которого является тот же всевышний. Порт, откуда мы начали свой путь, навеки остался позади. И хотя мы давно уже потеряли из виду сушу, мы веками продолжаем плыть с запечатанным приказом, и назначение наше остается загадкой для нас и наших офицеров; однако конечная наша гавань была предопределена еще до того, как мы соскользнули со стапелей мироздания.
Итак, плывя с запечатанным приказом, мы сами являемся хранилищами секретного пакета, таинственное содержание коего мы жаждем узнать. Вне нас не существует никаких тайн. Не будем же прислушиваться ко всякой болтовне на батарейной палубе относительно того, куда мы идем, ибо до сих пор ни одна душа на корабле этого не знает, даже сам коммодор, и уж во всяком случае не капеллан; даже ученые домыслы нашего Профессора – вещь совершенно праздная. В этом вопросе самый последний вестовой юнга понимает столько же, сколько и командир корабля. Не верьте и ипохондрикам – обитателям подземной части судна, которые с презрительной усмешкой скажут вам, будто оно вообще не имеет никакого назначения и что поход наш не более как бесконечное кругосветное плавание по космосу. Быть этого не может. Ибо как мог бы этот мир-фрегат сделаться нашим постоянным прибежищем, если, младенцами еще, в первый раз оказавшись на море и попав в качку, которая в последующие годы нам уже не страшна, мы, все до единого, заболеваем морской болезнью? Не доказывает ли это также, что самый воздух, которым мы здесь дышим, для нас неблагоприятен и, чтобы переносить его, нам приходится постепенно к нему привыкать, и что некая благословенная тихая гавань, как бы далека она ни была, все же для нас уготована?
Брось взгляд и на нос, и на корму, на все наши палубы. Ну и кишат же там люди! В общей сложности их наберется миллионов восемьсот. Ими помыкают лейтенанты, командир морских пехотинцев, священник, профессор, ревизор, врач, кок, начальник полиции.
Угнетаемые тираническими законами, а отчасти ставшие рабами собственных страстей, многие из нас оказываются порочными, несчастными, беспомощными. Сачки и Филоны попадаются у нас на каждом шагу, равно как и запуганные шкафутные, готовые за кусок хлеба выполнять на корабле самую грязную работу. И тем не менее в команде нашей встречаются отважные фор-, грот- и крюйс-марсовые, которые, независимо от того, хорошо ли с ними обращаются или дурно, упорно ставят паруса наивыгоднейшим образом по отношению к ветру.
У нас есть карцер для нарушителей дисциплины, судилище у грот-мачты, где их призывают к ответу, кошка о девяти хвостах и трап, где их унижают и в наших глазах, и в их собственных. Не всегда прибегают к ним, чтобы Грех обратить в Добродетель, но для того, чтобы разъединить их и защитить Добродетель и узаконенный Грех от неузаконенного Порока.
У нас есть лазарет для сраженных болезнью и беспомощных, куда мы торопимся сбыть их с глаз долой, и как бы громко ни стонали они в недрах корабля, на верхнюю палубу жалобы их почти не доносятся, и наш вымпел продолжает весело развеваться по ветру. Если посмотреть на наш корабль со стороны, он сплошной обман, ибо все, что доступно на нем нашему взгляду, - всего лишь чисто выметенная палуба да крашенные и перекрашенные доски над ватерлинией, между тем как огромная масса нашего фрегата со всеми ее кладовыми тайн навеки скрыта в его подводной части.
Когда кто-нибудь из товарищей наших умирает, мы поспешно зашиваем его и списываем за борт; фрегат-мир проносится мимо, и больше мы никогда его не видим, хотя рано или поздно подводное течение унесет его туда, где расположено и наше место назначения.
На нашем корабле есть и шканцы, и батарейная палуба, подземные хранилища ядер и крюйт-камеры; а основным нашим руководством является Свод законов военного времени.
О товарищи по кораблю и братья по человечеству! Мы, народ, терпим много несправедливостей. Сколько жалоб набралось на батарейной палубе! Но тщетно апеллируем мы к командиру корабля на суд лейтенантов; тщетно – пока мы находимся на фрегате нашего мира – к неопределенным чинам Морского ведомства, до которых так далеко, что их и не видно. Однако виновниками самого жестокого зла по отношению к себе являемся мы сами. В этом даже офицеры наши бессильны нам помочь, даже если б они этого и захотели. От такого зла никто другой спасти не может; каждый человек должен быть собственным спасителем. В остальном, что бы ни приключилось, никогда не будем нацеливать смертоносных пушек на свою же команду и не будем подымать мятежа, размахивая окровавленными пиками. Наш верховный лорд Адмиралтейства еще нас рассудит, и если даже немало веков пройдет, прежде чем несправедливости наши будут исправлены, все же, братья по кораблю и братья по человечеству, не будем никогда забывать, что
Сколько бы ни было в жизни невзгод,
Курс ее все же домой приведет.
(перевод И.А.Лихачева).

@темы: В Мире Мудрых Мыслей

Comments

[tes3m]

два программных момента из «Белого Бушлата», написанных автором для цитирования Он так и объяснял, что для цитирования?)))
. Но многие люди таким его именно и считали, потому что он не ходил на мессу и написал «Королеву Маб». )) Даже Байрон таким и считал: когда Шелли с женой захотели воспитать его дочку от Клер Клеронт, ему это не понравилось — безбожники. Сам он мог быть вольнодумцем, но Аллегру хотел воспитать как положено — в строгости.
чтобы разъединить их и защитить Добродетель и узаконенный Грех от неузаконенного Порока

[FleetinG_]

Он так и объяснял, что для цитирования?))) Разве все на свете надо объяснять? Просто просится. Такие почти образцово-показательные куски риторического искусства
Сам он мог быть вольнодумцем, но Аллегру хотел воспитать как положено — в строгости. И не говори! Вообще, грустная история.
Но моряком Шелли, ИМХО, был так себе
И да, мне тоже ужасно понравилось про грех и порок

[tes3m]

Разве все на свете надо объяснять? Не объяснить — не все поймут и начнут спорить.)))
Но моряком Шелли, ИМХО, был так себе Да и я так думаю. И плавать ему надо было учиться.

[FleetinG_]

Плавать как раз для моряка было не обязательно (и вообще, что там в бушующем море наплаваешь?) А вот за штурвалом читать - это уж ни в какие ворота...

[tes3m]

FleetinG_, Шелли тоже так говорил, но я считаю, как Байрон, что это не помешает. И придает уверенности. И море не всегда бурное. А вот за штурвалом читать - это уж ни в какие ворота. ну, это да.

FleetinG_,

отсутствие «Белого Бушлата» в Сети,

— он есть на либрусеке lib.rus.ec/b/308429/read, вообще там довольно много Мелвилла lib.rus.ec/a/8123, спасибо за наводку , тыщу лет его не читала , а вы так вкусно цитируете , потянуло....

[FleetinG_]

 hasmikk, спасибо за интерес и - ура! - по поводу наводки