Обладание

[FleetinG_]

Ну и под конец - сказка вовсе не для детей; чем дальше, тем больше с годами у меня просыпается вкус к посмертиям, а здесь оно такое... с привычной суетой сует, даром что викторианское
плюс глава семьи, сбежавший с гувернанткой

ЛОРА. Марта, почему меня положили в этот противный гроб? Похож на лодку какую-то. Я же говорила, что он должен быть прямоугольным.
МАРТА. Я здесь ни при чем, Лора. Меня там не было. Ты ведь это знаешь.
ЛОРА. Если бы ты приехала, когда я тебя просила, то могла бы проследить за этим.
МАРТА. Ты не сказала мне, что умираешь.
ЛОРА. А что, люди всегда говорят друг другу, что умирают? Они же не знают заранее. Я сказала тебе, что мне нехорошо.
МАРТА. Ты всегда мне это говорила, как только я где-нибудь устраивалась... (Раздраженно). Конечно же, я приехала бы, если бы знала!
ДЖУЛИЯ. Но ведь нам больше не надо углубляться во все это! Разве не лучше принять все как есть?
ЛОРА. Я не люблю, когда игнорируют мои желания. Что сделали с мебелью? ( Марте). Ведь ты знаешь, что я собиралась оставить ее вам двоим, тебе и Эдвину?
МАРТА. Мы собирались отдать ее Белле, чтобы она обставила дом.
ЛОРА. Это не входило в мои намерения. Я хотела, чтобы вы сохранили ее в доме и жили там. Почему вы этого не сделали?
МАРТА (с нарастающим раздражением). Но теперь-то все уже закончилось!
ЛОРА. Эта мебель была не для Арабеллы. Я никогда не любила Арабеллу. Почему Арабелла должна получить мою мебель?
МАРТА. Тогда надо было прислать нам весточку, чтобы для тебя сохранили эту мебель до Судного дня!

Действующие лица:
Джулия Робинсон
Лора Джеймс
Марта Робинсон - cестры
Сьюзен Робинсон – их мать
Томас Робинсон – их отец
Уильям Джеймс – муж Лоры Джеймс
Ханна – служанка семьи

Место действия: вечное обиталище.
Вечер (во всяком случае, похоже на вечер), уютно обставленная гостиная в викторианском стиле. Служанка средних лет в чепце и переднике приносит лампу и проходит, задергивая по пути шторы и закрывая занавески. Чтобы сделать это, она идет мимо камина, где у яркого огня сидит степенная пожилая леди, выражение лица и поведение которой являют собой воплощение спокойствия и благовоспитанности. Она красива, весьма уверена в себе, но несет свое достоинство с легкостью, которая, по ее мнению, не оставляет желать ничего лучшего. Черты ее лица, когда-то изумительные, смягчились и округлились от хорошего питания; и, когда она говорит, в ее голосе звучит рассчитанная мягкость, весьма ласкающая ее собственные уши и слегка раздражающая чужие, если их обладатели стоят на социальной лестнице не ниже, чем она. Однако прислуге это нравится. В комнате, хотя она сплошь заставлена мебелью, нет каких-либо особых проявлений личного вкуса, не считая отпечатка великой викторианской эпохи, но есть несколько хороших вещей. На каминной полке, отражаясь в большом зеркале, стоит старинный китайский фарфоровый сервиз, вперемежку с алебастровыми склянками в виде куполов и высокими вазами, с которых свисают колечки стеклянных подвесок. Интерьер составляет мебель из грецкого ореха, розового и красного дерева, придающая комнате черты эпохи короля Георга. Но над этими исчезающими штрихами времен почтенных предков простирает задумчивое крыло ангел-вестник Всемирной выставки 1851 года. В то время как более старинные вещи хранятся здесь ради семейного содружества, более новые расставлены на почетных местах ради сложного понятия о красоте, которой прежде невозможно было достигнуть. Эпоха смелых кринолинов очертила в этой комнате слишком широкий круг своей судьбы, и пятьдесят лет спустя (если мы можем измерять время в раю тиканьем земных часов) оставляет на ней отпечаток, который явно невозможно стереть. На маленьком столике, куда Ханна, служанка, ставит лампу, лежит нечто вязаное крючком. Прекрасные руки, что трудились над этим вязанием, сейчас держат шнур из витого шелка по моде девяностых годов, и седовласая красавица (а эта дама некогда была красавицей) погружена в созерцание. В своем кремовом чепце, кружева на котором подобраны со вкусом, она вполне осознает, что в свете внесенной лампы и в мягком, одобрительном огне камина представляет в глазах собственной служанки картину неуклонно возрастающего благородства. Мисс Джулии Робинсон делает честь – и она сама это подчеркивает – что она всегда обращается со слугами человечно, хотя и держит дистанцию. Теперь, когда она заговаривает, своим кратким замечанием она словно оказывает служанке немалую любезность.
ДЖУЛИЯ. Как же тянутся дни, Ханна.
ХАННА. Да, мэм; мило, не правда ли?
(Ведь Ханна, будучи служанкой с давних пор, может сказать пару слов вне строгой очередности. На самом деле можно сказать, что в ней, до известных пределов, поощряют проявления характера, и ему позволено проглядывать сквозь ее реплики).
ДЖУЛИЯ. Который час?
ХАННА (обладая лучшим зрением, чем ее хозяйка, смотрит на большие позолоченные часы, которые вечно отсчитывают время Всемирной выставки). Почти без пятнадцати шесть, мэм.
ДЖУЛИЯ. Так поздно? Ей уже давно пора быть здесь.
ХАННА. Кому, мэм?
ДЖУЛИЯ. Моей сестре, миссис Джеймс. Ты помнишь ее?
ХАННА. Мисс Марте, мэм? Надо же!
ДЖУЛИЯ. Нет, сейчас это будет мисс Лора. Должно быть, ты не знала, что она вышла замуж?
ХАННА (многозначительно, но очень сдержанно). Нет, мэм. (Пауза). Я постелила в красной комнате; это было правильно, мэм?
ДЖУЛИЯ (с игривым удивлением). Как? Ты знала, что кто-то собирается прибыть? Зачем же ты притворялась, Ханна?
ХАННА. Понимаете, мэм, вы же ничего мне не говорили.
ДЖУЛИЯ. Я не могла. Этого никогда не знаешь точно. (Таинственно). Но что-то сейчас говорит мне, что она будет с нами. Я ждала ее уже четыре дня.
ХАННА (слегка запинаясь, как будто с сомнением). Должно быть, путь неблизкий, мэм. Она отправилась в путь с комфортом, мэм?
ДЖУЛИЯ. Мне сказали, очень тихо. Безболезненно.
ХАННА. Даже не знаю, какой еды ей сейчас захочется, мэм. Она всегда была такая разборчивая.
ДЖУЛИЯ. Полагаю, ты очень скоро об этом узнаешь. (Тонкий намек на то, что Ханне кое-что известно о характере миссис Джеймс).
ХАННА (смиряясь). Да, мэм.
ДЖУЛИЯ. Наверное, я не стану больше ждать. Будь добра, приготовь чаю. На всякий случай для двоих. Налей вторую порцию в другой чайник и держи его под чехольчиком.
ХАННА. Да, мэм.
(Оставленная наедине с собой, милая дама наслаждается собой и своими мыслями в одиночестве. Затем она снисходительно вздыхает).
ДЖУЛИЯ. Да, вероятно, лучше бы это была Марта. Бедная Лора! (Протягивает руку к своему вязанию, но замирает, когда раздается стук в дверь, довольно требовательный). А вот наконец и Лора!
(Она подбирается в своем кресле, сложив холеные руки, и ждет визита. Вскоре дверь открывается, и входит долгожданная миссис Джеймс в роскошном вдовьем трауре. Черты лица у этой леди более твердые и резкие, чем у сестры, но у нее нет тонких губ или чего-либо подобного. С решительным взглядом и несколько капризной складкой у рта, но явно довольная собой, она входит в эту комнату, полную старинных воспоминаний и бережно сохраняемых вещей, которые вернул ей переход в лучший мир. На мгновение, увидев все, что ей хотелось увидеть, она удовлетворена; но только на мгновение. Появление другого существа, которое уже всем этим обладает, застает ее врасплох.
ДЖУЛИЯ (с плавной мягкостью). Ну как, Лора?
ЛОРА (озадаченная). Джулия!
ДЖУЛИЯ. Вот и ты!
ЛОРА. Кто бы мог подумать, что ты здесь?
ДЖУЛИЯ (сладким голосом). Разве?
(Они обнимаются, но недовольство Лоры не исчезает).
ЛОРА. Нет! Ни на минуту. В самом деле, они должны были сказать мне об этом. Что привело тебя сюда?
ДЖУЛИЯ. Это наш старый дом, Лора. По-моему, это естественный выбор: ведь здесь позволено выбирать. Тебе ведь, наверное, было это позволено?
ЛОРА (ее характер сразу виден в этих словах). Я ни у кого не просила позволения сюда прийти.
ДЖУЛИЯ. И как ты себя чувствуешь?
ЛОРА. Не знаю. Я хочу, чтобы мне подали чай.
ДЖУЛИЯ. Ханна как раз его несет.
ЛОРА. Кто такая Ханна?
ДЖУЛИЯ. Наша Ханна; старая наша служанка. Разве не она открыла тебе дверь?
ЛОРА. Что? Она что, вернулась?
ДЖУЛИЯ. Я нашла ее здесь, когда пришла, семь лет назад. Я не задавала вопросов. Вот и она.
(Входит Ханна с чайным подносом).
ЛОРА (с какой-то мрачной шутливостью). Как дела, Ханна?
ХАННА. Хорошо, спасибо, мэм. Как у вас, мэм?
(Ханна следит, чтобы рука ее не дрогнула, когда она ставит поднос: ведь они уже давно не встречались, по земным меркам около тридцати лет. Но миссис Джеймс далеко не так чувствительна).
ЛОРА. Я очень устала.
ДЖУЛИЯ. Ты прошла долгий путь.
(Но зоркие глаза Лоры уже что-то приметили).
ЛОРА. Ханна, зачем ты принесла мой лучший поднос? Ты ведь знаешь, что он не на каждый день.
ДЖУЛИЯ. Все в порядке, Лора. Просто ты не понимаешь.
ЛОРА. Что я не понимаю?
ДЖУЛИЯ. Здесь каждый день пользуются самым лучшим. Ничего не изнашивается и ничего не ломается.
ЛОРА. Тогда какое от этого удовольствие? Если вещи всегда используются и никогда не ломаются, что толку какие-то из них считать лучшими?
ДЖУЛИЯ. На первых порах это немного озадачивает. Имей терпение.
ЛОРА. Я не ребенок, Джулия.
ДЖУЛИЯ (с великолепным безразличием). Подбрось угля, пожалуйста, Ханна. (Своей сестре, наливающей чай). И как там все?
ЛОРА. Да, в общем-то, как обычно. Большинство простужено. Вот так и я подхватила простуду. Миссис Хиллард зашла навестить меня и оставила ее за собой. Я постояла на восточном ветру, и это меня прикончило.
ДЖУЛИЯ. Ах, как неосторожно! (Она старается проявлять сочувствие, но этой темы она обычно инстинктивно избегает в разговоре).
ЛОРА. Нет, Джулия! (Решительно пресекая преступные намерения сестры). Без сахара. Только подумать, ты и об этом забыла!
ДЖУЛИЯ (еще более сладким голосом). С молоком?
ЛОРА. Да, ты ведь знаешь, что я пью с молоком. (Переходит через комнату, но не садится за чайный стол, предоставляя сестре ждать ее).
ДЖУЛИЯ. Марта мне что-нибудь передавала?
ЛОРА. Как она могла? Она не знала, что я ухожу.
ДЖУЛИЯ. Это было так внезапно?
ЛОРА. Я послала за ней, и она не приехала. Подумать только!
ДЖУЛИЯ. О! Она будет раскаиваться. Печенья?
ЛОРА (берет предложенное печенье). Я не уверена. Она нянчилась с сыном Эдвина, у него была корь, так что, разумеется, меня можно было не принимать в расчет. (Подозрительно принюхиваясь). Это китайский чай?
ДЖУЛИЯ. Если тебе нравится так думать. У тебя всегда есть то, что ты пожелаешь. Как там наш брат Эдвин?
ЛОРА. Его жена еще несноснее, чем обычно. Джулия, как же глупа эта женщина!
ДЖУЛИЯ. Что ж, будем надеяться, он этого не знает.
ЛОРА. Он должен знать. Я ему говорила. Она послала венок на мои похороны: «С любовью и глубокой привязанностью от Эмили». Нежные глупости! Одно притворство! Она знает, что я на дух ее не переносила.
ДЖУЛИЯ. Вероятно, она считала это правильным.
ЛОРА. А я сомневаюсь, что это стоило ей больше десяти шиллингов. Вот миссис Добсон – ты ее помнишь, она живет на улице Тюдоров, с дочерью, которую никто никогда не видит, ведь у нее что-то с головой и припадки – она прислала мне крест из лилий, белой сирени и стефанотиса, красивее не придумаешь, и карточку, я забыла, что там было написано... Джулия, когда ты умерла...
ДЖУЛИЯ. Лора, не надо!
ЛОРА. Но ты же умерла, разве нет?
ДЖУЛИЯ. Здесь об этом не говорят. Со всем этим покончено. Кое-чему тебе надо будет еще научиться.
ЛОРА. Так вот что я хотела сказать - когда я умерла, по-моему, зрение у меня стало гораздо лучше. Я все карточки могла прочесть без очков. А ты пользуешься очками?
ДЖУЛИЯ. Иногда, чтобы чувствовать связь с нашей милой мамой. Это ведь ее очки в черепаховой оправе.
ЛОРА. А кстати, где наша мама?
ДЖУЛИЯ. Она заходит – иногда.
ЛОРА. Почему она здесь не всегда?
ДЖУЛИЯ (сладким голосом, в котором слышится уязвленная нотка). Я не знаю, Лора. Я никогда не задаю вопросов.
ЛОРА. В самом деле, Джулия - однажды я стану бояться открыть рот!
ДЖУЛИЯ (все еще терпеливо). Когда ты увидишь ее, то все поймешь. Я сказала ей, что ты в пути, поэтому смею предположить, что она заглянет сюда.
ЛОРА. «Заглянет»!
ДЖУЛИЯ. Возможно. Это ее кресло, как ты помнишь. Она до сих пор садится только туда. (Входит Ханна с углем). Только немного, Ханна – совсем немного.
ЛОРА. Это не китайский чай. Индийский, по три шиллинга и шесть пенсов.
ДЖУЛИЯ. У меня китайский за десять шиллингов.
ЛОРА. Господи, Джулия! Как ты можешь себе это позволять?
ДЖУЛИЯ. Немного воображения, и возможно многое. Ты еще это увидишь. Я однажды его пробовала, поэтому всегда могу вспомнить вкус.
ЛОРА. Хотела бы я уметь это делать.
ДЖУЛИЯ. Ты же умеешь.
ЛОРА. Но я никогда не пробовала чай больше, чем за три и шесть. Если бы я знала, то могла бы взять две унции самого лучшего и пить его, когда...
ДЖУЛИЯ. Утраченные возможности. Жизнь полна ими.
ЛОРА. Значит, ты хочешь сказать мне, что если бы я тогда больше баловала себя, я могла бы больше баловать себя и сейчас?
ДЖУЛИЯ. Несомненно. Я так и не узнала, каково ходить в соболях, и теперь должна довольствоваться горностаем.
ЛОРА. Господи, Джулия, как это мелко!
(Пока продолжалась эта беседа, на сцене появилась милая пожилая леди, которую никто не замечает и о которой никто не предупреждает. Просто, так сказать, обнаруживается, что у кресла с высокой спинкой, поставленного перед огнем и закрытого экраном от любого намека на сквозняк, есть владелица. Ее платье и внешность сообщают о семидесятых годах во всех смыслах. Она находится в возрасте семидесяти лет - верхний предел ее земного пути - но, кроме того, принадлежит к семидесятым годам прошлого века, носит муаровый шелк и еще сохранила под своим чепцом те тугие и плотные кудряшки, свисающие по бокам, которыми она вместе со всем «этим полом» пленяла сердца Чарльза Диккенса и других романистов своей ранней юности. У нее мягкие и расплывчатые черты лица, и, когда она говорит, ее голос, слегка дрожащий от старости, тоже мягкий и расплывчатый. Но вы удивитесь, что у этой нежной и милой женщины есть собственная воля; правда, пока что она не проявляется. Из тускло освещенного уголка позади лампы ее умиротворяющий голос прерывает спор).
ПОЖИЛАЯ ЛЕДИ. Дорогая моя, не могла бы ты придвинуть лампу чуть поближе? Я обронила иглу.
ЛОРА (вскакивая). Мама, милая, когда ты пришла?
ДЖУЛИЯ (делая ей знак остановиться). Не надо! Ты не должна пытаться трогать ее, иначе она уйдет.
ЛОРА. Уйдет?
ДЖУЛИЯ. Я не могу объяснить. Она немного в себе. Не всегда слышит, что ей говорят.
ЛОРА (настойчиво). Меня она услышит. (Чтобы доказать это, она упрямо повышает голос). Ты ведь слышишь, мама?
МИССИС РОБИНСОН (возможно, ее голос напоминает голос дочери). Джейн, милая, я все думаю, что же вышло из Лоры, маленькой Лоры. Она всегда была такой непослушной, так плохо себя вела, совсем не так, как Марта – и остальные.
ЛОРА. Господи, Джулия! Значит, все настолько плохо? Мама, «маленькая Лора» здесь, сидит перед тобой. Разве ты меня не узнаешь?
МИССИС РОБИНСОН. Помнишь, Джейн, как однажды мы все пошли на прогулку, а Лора забыла свои перчатки, и я послала ее за ними обратно? А по пути она встретила маленькую Дороти Джонс, сняла с нее перчатки и вернулась с ними, как будто они были ее собственные.
ЛОРА. Какая у тебя хорошая память, мама! Я тоже это помню. Противной малявкой была эта Дороти. Плакса-вакса.
ДЖУЛИЯ. Еще чаю, Лора?
ЛОРА (пододвигает к ней чашку, не отвечая, потому что все еще ждет; затем, громким голосом, так как думает, что ее мать туговата на ухо). Мама! Где ты теперь живешь?
МИССИС РОБИНСОН. Живу, моя дорогая.
ЛОРА. Я спросила, где?
ДЖУЛИЯ. Мы живем там, где нам по душе, Лора.
ЛОРА. Джулия, я обращалась не к тебе. Мама, где… А куда она ушла?
(Теперь мы понимаем, что эта мягкая пожилая леди, склонная отвлекаться в разговоре, способна располагать собой, и поэтому, умея вовремя удалиться, не дает себя в обиду).
ДЖУЛИЯ (чтобы смягчить положение дел, передает Лоре чашку с тем покровительственным видом, который так выводит из себя близких родственников). Вот видишь! Если на нее слишком давить, она уходит... Тебе придется привыкнуть, Лора.
ЛОРА (настаивает на собственном объяснении ситуации). По-моему, ты налила мне зеленый чай, Джулия... или это ты его пила.
ДЖУЛИЯ (ей виднее). Милая мама редко задерживается надолго, разве что когда находит меня в одиночестве.
(Вонзив эту шпильку в плоть своей «милой сестры», она с явным удовлетворением снова берет вязание. Тем временем миссис Джеймс, закончив пить чай, резко развязывает ленты шляпки, чтобы ощущать себя как дома, но не снимает шляпку. Она не в духе).
ЛОРА. Кажется, она меня не узнала. Почему она все время звала меня «Джейн»?
ДЖУЛИЯ. Вероятно, она приняла тебя за бедную тетю Джейн.
ЛОРА (раздраженная тем, что ее приняли за кого-то «бедного»). Но почему ей это пришло в голову?
ДЖУЛИЯ. Знаешь ли, сходство всегда есть. И ты стала старше, Лора.
ЛОРА (наносит сокрушительный удар). Разве «бедная тетя Джейн» носила вдовий траур? (Это напоминает ей не только о собственном уделе, но и кое о чем другом. Она выпрямляется на стуле и делает очередную попытку распробовать новую жизнь на вкус). Джулия! А где Уильям?
ДЖУЛИЯ. Я не наводила справок.
ЛОРА (упоенная чувством собственной значимости и чувством долга). Я хочу увидеть его.
ДЖУЛИЯ. Если это не пришло тебе в голову раньше, то лучше не надо.
ЛОРА. Ради бога! Я что, не могу увидеть собственного мужа?
ДЖУЛИЯ. Знаешь, он даже никогда здесь не жил.
ЛОРА. Я думаю, он может прийти. У него есть ноги, как и у всех нас.
ДЖУЛИЯ. Да, но никого нельзя заставить - по крайней мере, здесь. Ведь ты помнишь… прежде чем он женился на тебе... в его жизни были другие связи.
(Миссис Джеймс сохраняет самообладание, но в ее глазах отражается внутренняя борьба).
ЛОРА. Он был женат на мне дольше, чем на Изабель.
ДЖУЛИЯ. У них были дети.
ЛОРА. Я тоже могла бы иметь детей, если бы захотела. Я не захотела... Джулия, как мне его увидеть?
ДЖУЛИЯ (умывает руки). Ты должна сама устраиваться, Лора.
ЛОРА. Вот это меня удивляет! Мы в мире ином, как и ожидали, и где же... Я имею в виду, разве мы не должны видеть значительно больше, чем мы видим?
ДЖУЛИЯ. Что именно?
ЛОРА. Ну... ты видела Моисея и пророков?
ДЖУЛИЯ. Я их не искала, Лора. По воскресеньям я все еще хожу послушать мистера Мура.
ЛОРА. Вот в этом ты вся! Ты никогда не любила ходить к знаменитым проповедникам. Но я-то собираюсь. (В ней пробуждается благочестивое любопытство). Что здесь бывает по воскресеньям?
ДЖУЛИЯ (улыбаясь). О, все как всегда.
ЛОРА. Высокой церкви здесь, надеюсь, нет? Если здесь этим занимаются, я уйду!
ДЖУЛИЯ (терпеливо объясняет). Можешь уйти, если захочешь. Ты можешь выбрать себе церковь. Как я сказала тебе, я всегда хожу слушать мистера Мура, а ты, возможно, пойдешь послушать каноника Фаррара.
ЛОРА. Вероятно, ты хотела сказать - декана Фаррара.
ДЖУЛИЯ. В мои времена он не был деканом.
ЛОРА. Он должен был бы стать епископом – а по-моему, и архиепископом. Такой образованный, такой великолепный проповедник... Но я все еще удивляюсь, почему мы не видим Моисея и пророков.
ДЖУЛИЯ. Видишь ли, Лора, этот мир таков, каким мы его знали... пока что. Несомненно, с течением времени появится что-нибудь другое. Но я не знаю: я не задаю вопросов.
ЛОРА (с сомнением). Здесь, вообще-то, рай?
ДЖУЛИЯ. У провидения свои пути, Лора, а у нас свои.
ЛОРА (она не собирается слушать лекций по теологии ни от кого рангом ниже, чем декан Фаррар). Джулия, я снова вымою старинный китайский фарфор.
ДЖУЛИЯ. Как хочешь. Здесь никогда ничего не пачкается.
ЛОРА. Все это очень озадачивает. Кажется, что мир разрезан надвое. Вещи кажутся не такими реальными.
ДЖУЛИЯ. А по-моему, более реальными. Мы обладаем ими, и они такие, какими мы хотели бы, чтобы они были.
ЛОРА. Тогда почему у нас не может быть нашей мамы наряду со всем остальным?
ДЖУЛИЯ. Ах, с людьми это по-другому. Теперь каждый из нас принадлежит сам себе. ЛОРА (упрямо). И Уильям принадлежит сам себе?
ДЖУЛИЯ. Вероятно, это так.
ЛОРА. Это не по Писанию!
ДЖУЛИЯ. Это лучше.
ЛОРА. Джулия, не богохульствуй!
ДЖУЛИЯ. Я хотела сказать – лучше, когда учитываются и желания Уильяма.
ЛОРА. Но он мне нужен. Я имею на него права. Если он не собирался принадлежать мне, то ему не следовало на мне жениться.
ДЖУЛИЯ. Люди иногда совершают ошибки.
ЛОРА. Тогда они должны их придерживаться. Это нечестно. Джулия, я хочу, чтобы у меня был Уильям!
ДЖУЛИЯ (смирившись). Вы с ним сами должны договориться.
ЛОРА (закусив удила). Уильям! Уильям, кому говорю! Уильям!
ДЖУЛИЯ. Ах, Лора, ты и мертвого разбудишь! (Она вздыхает, но уже поздно: ненавистное слово вырвалось у нее).
ЛОРА (ожидает повиновения). Уильям!
(Дверь не открывается; но перед ней появляется смутно различимая фигура пожилого джентльмена с безвольным подбородком и бегающими глазами. Он стоит в нерешительности, с опаской; его присутствие здесь явно поверхностно. На голове у него шляпа, в руке чемоданчик – кажется, будто он заглянул сюда, когда проходил мимо).
ДЖУЛИЯ. Очевидно, твое желание сбылось. (Она делает приглашающий жест; миссис Джеймс оборачивается и подозрительно созерцает видение, которым явно недовольна).
ЛОРА. Уильям, это ты?
УИЛЬЯМ (нервно). Да, дорогая, это я.
ЛОРА. А ты не можешь быть более отчетливым?
УИЛЬЯМ. Зачем я тебе нужен?
ЛОРА. Разве ты забыл, что я твоя жена?
УИЛЬЯМ. Я считал, что ты моя вдова, дорогая.
ЛОРА. Уильям, не уклоняйся от ответа. Я твоя жена, и ты это знаешь.
УИЛЬЯМ. Разве жены носят вдовий траур? Вдовы – это такие дальние родственники. Неудивительно, что я выгляжу расплывчато.
ЛОРА. Как ты узнал, что я искала тебя здесь?
УИЛЬЯМ. Где же еще? Но ты и в таком виде выглядишь очень мило, дорогая. Черное тебе к лицу.
(Но миссис Джеймс комплиментами не смягчить).
ЛОРА. Уильям, с кем ты живешь?
УИЛЬЯМ. Сам по себе, дорогая.
ЛОРА. И с кем-то еще?
УИЛЬЯМ. Кое-где у меня остались друзья.
ЛОРА. Ты живешь с Изабель?
УИЛЬЯМ. Она иногда заходит посмотреть, как я поживаю.
ЛОРА. И как же ты «поживаешь» - без меня?
УИЛЬЯМ. Да справляюсь потихоньку.
ЛОРА. Ты ведешь праведную жизнь, Уильям?
УИЛЬЯМ. Ну, я же здесь, дорогая. Что ты еще хотела бы знать?
ЛОРА. Я многое хотела бы знать. Но я хочу, чтобы ты вошел сюда и закрыл дверь, а не стоял на пороге.
ДЖУЛИЯ. Дверь закрыта, Лора.
ЛОРА. Тогда я не могу назвать это дверью.
УИЛЬЯМ (пытаясь разрядить атмосферу). Верь не верь, а дверь - это дверь...
ЛОРА. Уильям, я хочу поговорить серьезно. Тебе известно, что когда ты умер, то оставил кучу долгов, о которых я не знала?
УИЛЬЯМ. Я и сам о них не знал, дорогая. Но если бы ты знала, это ничего не изменило бы.
ЛОРА. Изменило бы! Я сильно потратилась на твои похороны.
УИЛЬЯМ. Это было ради твоего удовольствия, дорогая. Меня это не затрагивало.
ЛОРА. Неужели ты совсем себя не уважаешь? Я была сегодня на собственных похоронах – рассказать тебе о них?
УИЛЬЯМ. В самом деле, дорогая? Довольно утомительно, не правда ли?
ЛОРА. Да. Они ушли и положили меня рядом с тобой, а теперь я уже начинаю об этом жалеть!
УИЛЬЯМ. Ну являйся им за это по ночам!
(У Джулии вырывается смешок).
ЛОРА (резко возвращаясь к теме). Мне пришлось переехать в маленький дом, Уильям. И все знали, почему – потому что ты оставил наши дела расстроенными.
УИЛЬЯМ. В этом же винили меня, дорогая, а не тебя.
ЛОРА. Моя вина была в том, что я вообще за тебя вышла.
УИЛЬЯМ. Я часто слышал, как ты себя винила. Что ж, теперь ты свободна.
ЛОРА. Я не свободна.
УИЛЬЯМ. Можешь быть свободной, если хочешь. Разве это не лучше?
ЛОРА (сентиментально). И ты не видишь, что я до сих пор скорблю по тебе, Уильям?
УИЛЬЯМ. Я ценю этот комплимент, дорогая. Не стоит портить его.
ЛОРА. Не будь бессердечным!
УИЛЬЯМ. Я вовсе не бессердечен. (Он смотрит на часы). А сейчас, боюсь, я должен идти.
ЛОРА. Почему ты должен идти?
УИЛЬЯМ. Меня ждут на ужин.
ЛОРА. Кто это тебя ждет?
УИЛЬЯМ. Дети и их мать. Они приглашали меня вместе провести вечер.
(Миссис Джеймс делает все, чтобы скрыть свое потрясение. Она твердо заявляет ультиматум).
ЛОРА. Уильям, я хочу, чтобы ты пришел сюда и жил здесь со мной.
(Уильям исчезает. Миссис Джеймс в благородном негодовании спешит к двери, открывает ее и зовет: «Уильям!», но ответа нет. Джулия тем временем звонит в колокольчик. Миссис Джеймс все еще маячит в дверном проеме, когда слышит шаги, и величественно отступает, чтобы позволить войти раскаявшемуся грешнику; но, увы! – это всего лишь Ханна, послушная зову колокольчика. Миссис Джеймс разворачивается и наносит удар в ее сторону).
ЛОРА. Ханна, до чего же ты безобразна.
ДЖУЛИЯ (бледнея от ужаса). Лора!
ХАННА (невозмутимо). Что ж, мэм, я такая, какой меня Бог сотворил.
ДЖУЛИЯ. Да – и, пожалуйста, убери со стола. (Вполголоса, когда Ханна приближается). Мне так жаль, Ханна!
ХАННА. Это не имеет значения, мэм. (Она поспешно берет поднос и уносит его. Миссис Джеймс провожает взглядом удаляющийся поднос, и ей снова кое-что вспоминается).
ЛОРА. Джулия, а где серебряный чайник?
ДЖУЛИЯ. Который?
ЛОРА. Тот красивый, что был у мамы.
ДЖУЛИЯ. Когда мы разделили вещи нашей милой мамы между собой, разве его не забрала Марта?
ЛОРА. Да, забрала. Но, по ее словам, она не знает, что с ним случилось. Когда я ее спрашиваю, то что она делает в первую очередь? Выходит из себя. И все-таки однажды она сказала, что оставила его здесь, у тебя. (Пронизывающий взгляд и обвинительный тон не производят впечатления на эту твердыню добродетели, окопавшуюся среди подушек, и мисс Робинсон с мягким достоинством целомудренно качает головой).
ДЖУЛИЯ. Нет.
ЛОРА (настойчиво). Да; в сундучке.
ДЖУЛИЯ. В сундучке? Да она что угодно могла оставить в сундучке.
ЛОРА. Это был тот сундук, с которой она всегда путешествовала и никогда не открывала его. Но я-то заглянула туда однажды - неважно, каким образом - и чайника там не было.
ДЖУЛИЯ (мягко и снисходительно). Ну, я же в него не заглядывала, Лора.
(Как ландыш разворачивает лепестки, она расправляет небольшую шаль на своих плечах и спокойно опускается в кресло).
ЛОРА. Тем ты глупее!.. Но все остальное, что она получила от нашей мамы, там было. Сорочье гнездо, да и только! А она живет на своих сундуках и никогда нигде не оседает. Зачем ей все это было нужно?
ДЖУЛИЯ. Я не могу ответить, Лора.
ЛОРА. И я не могу. И никто не может! Марта по природе своей жадина. Хваткая, как гусеница. Этот чайник должна была получить я.
ДЖУЛИЯ. Почему?
ЛОРА. Потому что у меня был собственный дом, и люди приходили пить чай. Марта за всю свою жизнь ни с кем не чаевничала – разве что в пансионах.
ДЖУЛИЯ. Мы все любили жить так, как нам нравилось. Марта любила путешествовать.
ЛОРА. Да. Она обещала мне после того, как Уильям... наверное, лучше мне сказать «растворился», поскольку ты не хочешь, чтобы я говорила «умер» - она всегда обещала оставаться со мной по три месяца в году. И никогда этого не делала. Самое большее - два месяца с какими-то крохами. И я хочу знать, где был этот чайник все это время?
ДЖУЛИЯ (с легким юмором). Очевидно, не в сундучке.
ЛОРА (возвращаясь к предъявленному обвинению). Я думала, он у тебя.
ДЖУЛИЯ. Ты ошибалась. Если бы он был у меня, ты бы его обнаружила.
ЛОРА. А Марта никогда не говорила тебе, что она с ним сделала?
ДЖУЛИЯ. Я никогда не спрашивала, Лора.
ЛОРА. Джулия, если ты еще раз это скажешь, я закричу.
ДЖУЛИЯ. Ты не хочешь снять верхнюю одежду?
ЛОРА. Позже. Когда я почувствую себя дома. (Возвращаясь к своему обвинению). Но большинство маминых вещей здесь.
ДЖУЛИЯ. Твоя и моя доля.
ЛОРА. Как ты получила мою?
ДЖУЛИЯ. Ты принесла их с собой. По крайней мере, они прибыли незадолго до тебя. Тогда я и узнала, что ты в пути.
ЛОРА (это на нее произвело впечатление). Господи! Значит, вот как все здесь устроено?
(Она ходит по комнате и начинает оглядываться в ней, а Джулия снова берет вязанье. В это время ее взгляд падает на небольшие старомодные песочные часы, стоящие на столике, с которого был унесен чайный поднос, песок в них еще течет).
ДЖУЛИЯ (тихо, как будто про себя). Как странно! Это часы Марты. Разве Марта тоже в пути? (Поднимает часы, смотрит на них и ставит обратно).
ЛОРА (изучая фарфор на боковом столике). Послушай, Джулия! Вот твоя статуэтка из дрезденского фарфора, которая разбилась, и на ней ни царапины!
ДЖУЛИЯ. Нет, Лора, это твоя разбилась.
ЛОРА. Это была не моя, это была твоя... Разве ты не помнишь, что я разбила ее?
ДЖУЛИЯ. Когда ты ее разбила, ты сказала, что это была моя. Прежде чем ты ее разбила, ты говорила, что она твоя.
ЛОРА. Ну ладно, как тебе угодно. Но теперь она не разбита, и она моя.
ДЖУЛИЯ. Это радует. Тогда я получу обратно свою. Она лучше.
(Входит Ханна с телеграммой на подносе).
ХАННА (тихо и таинственно). Телеграмма, мэм.
(Джулия распечатывает ее. Содержание явно озадачивает ее, но она сохраняет присутствие духа).
ДЖУЛИЯ. Ответа не будет.
(Ханна уходит).
ДЖУЛИЯ. Лора, скоро прибудет Марта!
ЛОРА. Сюда? Интересно, как это ей удалось? (Сестра вручает ей телеграмму, и она читает). «Несчастный случай. Со мной все в порядке. Прибуду к 6.30». Да она уже давно должна была прибыть!
ДЖУЛИЯ (сентиментально). Ах, Лора, только подумай! Теперь мы снова будем все вместе.
ЛОРА. Да, наверное.
ДЖУЛИЯ. Все будет совсем как прежде.
ЛОРА (предупреждающим тоном, садясь и готовясь к рассказу). Не совсем, Джулия. (Подается вперед и говорит с нажимом). Марта стала такая странная! Ее характер, как тебе известно, никогда не был легким, а теперь все еще хуже. (Пауза. Джулия молчит). Я могла бы тебе кое-что порассказать, но... (не чувствует, чтобы ее поощряли) – о, ты скоро сама все увидишь! (Стараясь прийти в согласие с собой). Вот скажи, Джулия, разве со мной трудно ужиться?
ДЖУЛИЯ. Что ж, у всех нас есть маленькие причуды, Лора.
ЛОРА. Но Марта – она такая грубая! Я не могу представлять ее людям! Если кто-нибудь приходит, она попросту сбегает.
ДЖУЛИЯ (меняя тему). Ты помнишь, Лора, ту очаровательную юную девушку, которую мы встречали у миссис Сомервейл тем летом, когда у нас гостил дядя Флетчер?
ЛОРА (с пренебрежением). Думаю, нет.
ДЖУЛИЯ. Позавчера я встретила ее. Замужем, трое детей, а так же хороша и молода, как была.
(Все это сказано чрезвычайно милым тоном, но Лору не собьешь).
ЛОРА. О, я могла бы порассказать! Когда Марта так себя ведет, я придерживаю язык и ничего не говорю. Но что могут подумать люди, я даже не знаю. Джулия, ты нашла прежних друзей и знакомых, когда впервые здесь оказалась? Кто-нибудь узнал тебя?
ДЖУЛИЯ. Кое-кто приходил ко мне: я никого не жаждала видеть.
ЛОРА. А тот противный, наш сосед – который еще играл на виолончели – он здесь?
ДЖУЛИЯ. Мистер Харпер? Я вижусь с ним от случая к случаю. И не нахожу его противным.
ЛОРА. Разве?
ДЖУЛИЯ. Это жена у него была... Ее здесь нет; и я не думаю, что он в ней нуждается.
ЛОРА. Где она?
ДЖУЛИЯ. Я не спрашивала, Лора.
(Миссис Джеймс делает раздраженный жест, но в это мгновение звенит колокольчик и слышен тихий стук).
ДЖУЛИЯ (взволнованно). Вот и она!
ЛОРА. Джулия, я удивляюсь, как это случилось, что Марта нас пережила. Она же намного старше.
ДЖУЛИЯ (дрожа от радости). Разве это важно? Разве важно?
(Дверь открывается, входит Марта. В ней нет ни того достоинства, ни той силы характера, что отражаются во внешности ее сестер. Годы придали подавленное выражение ее простому добродушному лицу, и взгляд стал загнанным. Она заглядывает в комнату с некоторым беспокойством, потом входит. В руках у нее большая плоская коробка, обернутая пурпурной бумагой, которую, проходя в комнату, она кладет на стол. Говорит она короткими, отрывистыми фразами и делает все быстро, поспешно, как будто старается скорее покончить с этим – например, подчиняется родственным объятиям).
ЛОРА. О, вот и ты наконец. Задержалась!
МАРТА. Да, вот и я здесь.
ДЖУЛИЯ. Дорогая моя Марта, добро пожаловать в свой старый дом! (Обнимает ее). Как ты себя чувствуешь?
МАРТА. Мне холодно. Ну как ты, Лора? (Они тоже обнимаются – не так сердечно, но все же обнимаются).
ЛОРА. Как ты пришла сюда?
МАРТА. Я не знаю.
ДЖУЛИЯ (видя загнанный взгляд сестры). В любом случае, прибыла без помех.
МАРТА. Кажется, это было крушение на железной дороге, но я не уверена. Я только услышала треск и чьи-то крики. Я не стала ждать и смотреть. Заткнула уши и убежала.
ЛОРА. Почему ты думаешь, что это было крушение?
МАРТА. Потому что я была в вагоне. Ехала на твои похороны. Если бы ты сказала мне, что больна, я приехала бы раньше. Я везла тебе венок. А потом, как я уже сказала, треск и крики; и это все, что мне известно.
ЛОРА. Господи, Марта! Наверно, им там придется тебя опознавать.
МАРТА (уязвленная). Я думаю, лучше бы они занимались своими делами, а ты занималась бы своими!
ДЖУЛИЯ. Лора! Здесь мы не говорим о таких вещах. Они нас не касаются. Ты будешь чай, Марта, или подождешь ужина?
МАРТА (покачав головой на предложение чая и кивнув по поводу ужина). Ты же знаешь, как я всегда боялась смерти.
ДЖУЛИЯ. Марта, милая, не надо! Все уже в прошлом.
МАРТА. Да; но это меня расстроило. Облегчение, вот от чего я не могу отделаться. Облегчение!
ДЖУЛИЯ. Когда-нибудь привыкнешь. (Помогает ей снять плащ).
МАРТА. Там сидели люди, справа, слева, напротив; вдруг треск в темноте, и больше я ничего не видела. Ничего не чувствовала: только что-то сжало вот здесь. (Она показывает на затылок. Джулия находит эти анатомические подробности мучительными и неодобрительно сжимает пальцы, но Лору такие вещи не беспокоят. Сейчас она развязывает пакет, который считает своим).
ЛОРА. Вероятно, это была всего лишь чья-то коробка из багажа. Я знаю, что случилось. Ни на минуту не подумаю, что это была авария. (Она разворачивает упаковочную бумагу и вынимает венок).
ДЖУЛИЯ. Зачем говорить об этом?
ЛОРА. В любом случае, с ним ничего не случилось. «С глубокой любовью от Марты». Хм. Мило!
ДЖУЛИЯ. Марта, ты не хочешь пойти наверх со своими вещами? А ты, Лора?
МАРТА. Я пойду, вот только согреюсь.
ЛОРА. Пока нет. Марта, почему меня положили в этот противный гроб? Похож на лодку какую-то. Я же говорила, что он должен быть прямоугольным.
МАРТА. Я здесь ни при чем, Лора. Меня там не было. Ты ведь это знаешь.
ЛОРА. Если бы ты приехала, когда я тебя просила, то могла бы проследить за этим.
МАРТА. Ты не сказала мне, что умираешь.
ЛОРА. А что, люди всегда говорят друг другу, что умирают? Они же не знают заранее. Я сказала тебе, что мне нехорошо.
МАРТА. Ты всегда мне это говорила, как только я где-нибудь устраивалась... (Раздраженно). Конечно же, я приехала бы, если бы знала!
ДЖУЛИЯ. Но ведь нам больше не надо углубляться во все это! Разве не лучше принять все как есть?
ЛОРА. Я не люблю, когда игнорируют мои желания. Что сделали с мебелью? ( Марте). Ведь ты знаешь, что я собиралась оставить ее вам двоим, тебе и Эдвину?
МАРТА. Мы собирались отдать ее Белле, чтобы она обставила дом.
ЛОРА. Это не входило в мои намерения. Я хотела, чтобы вы сохранили ее в доме и жили там. Почему вы этого не сделали?
МАРТА (с нарастающим раздражением). Но теперь-то все уже закончилось!
ЛОРА. Эта мебель была не для Арабеллы. Я никогда не любила Арабеллу. Почему Арабелла должна получить мою мебель?
МАРТА. Тогда надо было прислать нам весточку, чтобы для тебя сохранили эту мебель до Судного дня! Эдвину она не нужна; у него своей хватает.
ЛОРА (слабым, изнемогающим голосом). Джулия, я иду наверх и раздеваюсь.
ДЖУЛИЯ. Очень хорошо, Лора. (И Лора в том же изнеможении удаляется). Значит, ты жила с Эдвином и его семьей?
МАРТА. Да. Обычно мне там не очень-то хорошо живется, но мне хотелось перемен.
ДЖУЛИЯ. Ты имеешь в виду, что раньше жила с Лорой?
МАРТА. Я всегда приезжаю и остаюсь с ней. На три месяца, как положено. Но в этом году я просто не могла выдержать.
ДЖУЛИЯ. С ней еще труднее, чем бывало обычно?
МАРТА. Конечно, я не знаю, какая она здесь...
ДЖУЛИЯ. О, вполне похожа на себя. Бедная Лора!
МАРТА. Я знаю! Джулия, я знаю! И я пытаюсь быть снисходительной. Всю свою жизнь она кем-нибудь помыкала. Бедный Уильям! Конечно, я знаю, у него были свои недостатки. Но он всегда приходил и говорил мне: «Марта, я не могу на нее угодить». Что ж, бедняга, будем надеяться, наконец он обрел покой! Джулия, я только что подумала: а что будет делать бедный Уильям? Он же, наверное, где-то здесь?
ДЖУЛИЯ. О да. Он здесь, Марта.
МАРТА. Она его выследит, я тебе клянусь.
ДЖУЛИЯ. Она уже его выследила.
МАРТА (потрясенная). Уже?
ДЖУЛИЯ (умудренно качая головой). Уильям не станет с ней жить. Ему виднее.
МАРТА. Кто же тогда станет с ней жить? Ей необходимо кем-то помыкать.
ДЖУЛИЯ. Очевидно, она собирается жить здесь.
МАРТА. Тогда это буду я! Я знаю, что это буду я! Когда мы жили здесь раньше, это была бедная мама.
ДЖУЛИЯ. Милая мама вполне способна позаботиться о себе. Ты это еще увидишь. Вовсе не нужно принадлежать Лоре, если ты не хочешь, Марта. Я никогда не позволю ей завладеть мной.
МАРТА. Кажется, ей это никогда не нужно. Не могу понять, как тебе это удается.
ДЖУЛИЯ. О, у нас бывали мелкие стычки. Но здесь тебе будет намного проще. Ты можешь исчезнуть.
МАРТА. Что ты имеешь в виду?
ДЖУЛИЯ. Я имею в виду – исчезнуть. Здесь это вместо крыльев. Это делается так, что почти не замечаешь.
МАРТА. Как это делается?
ДЖУЛИЯ. Просто ты хочешь оказаться в другом месте; а когда пожелаешь, возвращаешься.
МАРТА. Ты когда-нибудь это делала?
ДЖУЛИЯ (многозначительно). Еще нет.
МАРТА. Ей это не понравится. Ни один человек не принадлежит себе, когда она рядом – и ни одна вещь. Мне приходилось прятать от нее свои вещи.
ДЖУЛИЯ. Не удивлюсь.
МАРТА. Ты помнишь серебряный чайник?
ДЖУЛИЯ. Мне о нем уже напомнили.
МАРТА. Он ведь был мой, правда?
ДЖУЛИЯ. О, конечно.
МАРТА. Лора никогда не признавала его моим. Она хотела им обладать, поэтому я не имела на него никакого права.
ДЖУЛИЯ. Я даже не представляла, что это так.
МАРТА. Несколько лет она хотела, чтобы он любой ценой достался ей; а я хотела, чтобы он ей не достался. И не достался!
ДЖУЛИЯ. А кому тогда?
МАРТА. Должен был достаться Генриетте. Я послала этот чайник ей на свадьбу и добавила, что Лора не должна об этом знать. Поскольку она жила в Австралии, это казалось надежным. Так вот - корабль, на котором он плыл, пошел ко дну! По-моему, все из-за этого чайника. И вот теперь он на дне морском!
ДЖУЛИЯ. Судьба!
МАРТА. Она обыскивала мои чемоданы, чтобы его найти. Она воровала у меня ключи! Я не находила их, но ничего не смела сказать. Я обычно заворачивала этот чайник в свою ночную рубашку и днем прятала в кровати, а ночью спала с ним под подушкой. И я так была рада, когда Генриетта вышла замуж – по крайней мере, я могла от него избавиться!
ДЖУЛИЯ. Тише!
(Снова входит миссис Джеймс, все еще в шляпке со свисающими лентами и с плащом, перекинутым через руку).
ЛОРА. Джулия, я видела комнату, где ты живешь.
ДЖУЛИЯ (холодно). Да, Лора.
ЛОРА. Это была мамина комната.
ДЖУЛИЯ. Мне не надо напоминать об этом. Я потому и выбрала ее. (Грациозно поднявшись со стула, собирается подбросить угля в камин).
ЛОРА. Разве ты не думаешь, что было бы куда лучше, если бы ты ее отдала, а наша мама вернулась и стала жить с нами?
ДЖУЛИЯ. Она никогда не выражала такого желания.
ЛОРА. Конечно, нет – там же была ты.
ДЖУЛИЯ. Ее там не было, когда я пришла.
ЛОРА. Как ты могла этого ожидать? Ведь ты была совсем одна в этом доме.
ДЖУЛИЯ. Я дала ей шанс. Вначале я заняла свою собственную комнату.
ЛОРА (жалея себя). Меня здесь тогда не было. Полагаю, это тебе не приходило в голову? Кажется, ты забыла, что была не единственной.
ДЖУЛИЯ. Мило с твоей стороны, что ты мне об этом напоминаешь.
ЛОРА. Это грубо.
ДЖУЛИЯ. Марта, ты извинишь меня?
(Вежливая до последнего, она грациозно исчезает. Рядом с ящиком для угля, к которому она наклонялась, ее больше нет).
ЛОРА (обежав вокруг подвернувшегося под руку столика, чтобы расследовать это дело). Джулия!
МАРТА (в таком же изумлении, как миссис Джеймс, но не в таком негодовании). Что ж! А ты когда-нибудь...
ЛОРА (развернувшись кругом после бесплодных поисков). Она считает, что так и надо вести себя со мной? Джулия!
МАРТА. Без толку, Лора. Ты знаешь Джулию не хуже меня. Если она что-нибудь решит...
ЛОРА. Да. Она тут поджидала меня, чтобы упражняться в своем смирении, и теперь счастлива! Что ж, придется ей узнать, что этот дом больше ей не принадлежит. Придется ей приспособиться к совместной жизни... Интересно, как ей понравится, если я пойду и сяду в ее любимое кресло?
ДЖУЛИЯ (плавно появившись в кресле, которое обычно занимает «милая мама»). Можешь идти и садиться, если пожелаешь, Лора.
ЛОРА (игнорируя ее возвращение). Марта, ты помнишь того противного соседа, который по воскресеньям играл на виолончели?
МАРТА. О да, я помню. Те, что обычно вывешивали стираное белье в саду?
ЛОРА (как будто сообщает нечто скандальное). Джулия с ним дружит! Они заходят друг к другу. Его жена с ним больше не живет.
(Джулия поднимается и медленно, величественно выходит из комнаты).
ЛОРА (насладившись тем, что она считает нападением). Марта, что ты думаешь о Джулии?
МАРТА. Она... Что, по-твоему, я должна о ней думать?
ЛОРА. Задирает нос, как обычно, правда? Столько времени прожила здесь одна и считает, что все здесь принадлежит ей.
МАРТА. Вероятно, когда-нибудь мы неплохо уживемся. В какой комнате ты будешь спать?
ЛОРА. Конечно же, я возьму свою прежнюю. А ты где хочешь?
МАРТА. Мне подойдет зеленая комната.
ЛОРА. А Джулия собирается оставить за собой мамину комнату. Я это вижу. Неудивительно, что мама здесь не остается.
МАРТА. Ты ее видела?
ЛОРА. Она всего лишь «заглянула», как Джулия это называет. Я видела, что она надеялась снова найти меня. Джулия всегда думала, что она любимая дочь. Мне-то лучше известно.
МАРТА. Как она?
ЛОРА. Совсем как раньше, но как будто ей чего-то не хватало. Ее лицо было не таким уж и счастливым, пока я с ней не заговорила. Тогда она вся расцвела... Ах да, спасибо за венок, Марта. Где ты его достала?
МАРТА. Его сделала Эмили.
ЛОРА. Эта дура! Так она и свой венок, видимо, сделала сама?
МАРТА. Да. Он прибыл днем раньше, так что ты получила его вовремя.
ЛОРА. Я видела, и это было не бог весть что. (Теперь она критическим взором окидывает вторую попытку Эмили). А если добавить немного папоротника, все было бы совсем по-другому.
МАРТА. Я сама не разбираюсь в цветах. Считаю это расточительным. Но, конечно, кто-то должен этим заниматься.
ЛОРА (с уязвленным сожалением). Прости, Марта, я возвращаю его – с множеством благодарностей.
МАРТА. Зачем он нужен? Ведь я не могу его вернуть Эмили!
ЛОРА (со скорбным достоинством). Я не хочу быть причиной для расточительности.
МАРТА. Тогда разорви его и пусти по воде! Или носи вокруг головы!
ЛОРА. Десять прекрасных венков прислали мне мои друзья. Все они сейчас лежат у меня на могиле. Жаль, что любовь так расточительна! Ладно, я пойду и сниму шляпку. (Уходит к двери, где встречает Джулию). Джулия, ты чуть не толкнула меня!
ДЖУЛИЯ (иронически). Прошу прощения, Лора. Все из-за того, что дверь в эту комнату только одна. Ханна разожгла у тебя камин.
ЛОРА. Это, по крайней мере, разумно.
(Миссис Джеймс уходит).
ДЖУЛИЯ. Ну? И как ты находишь Лору?
МАРТА. Джулия, я не знаю, смогу ли я выдерживать ее.
ДЖУЛИЯ. Она еще не освоилась.
МАРТА (взрываясь). Убери это куда-нибудь! (Сердито отталкивает венок).
ДЖУЛИЯ. Убрать? Почему?
МАРТА (в ярости). Его сделала Эмили; и он ничего не стоил; и в нем нет папоротника; и он слишком большой, чтобы носить его поверх шляпы. Значит, он никуда не годится! Брось его в огонь! Она больше не хочет его видеть.
ДЖУЛИЯ (осознав ситуацию, убирает венок в коробку). Зачем ты принесла его сюда, Марта?
МАРТА (с жалким видом). Я не знаю. Я просто вцепилась в него. Наверное, у меня все время вертелось в голове, что надо за ним присмотреть, чтобы он не помялся. И вот я принесла его с собой... Да, вспомнила – наверное, я и сэндвичи захватила. (Роется в небольшой сумочке). Так и есть. Что ж, съем их на ужин... Их тоже сделала Эмили.
ДЖУЛИЯ. Я думаю, пусть лучше их возьмет Ханна, ради общего спокойствия.
МАРТА (горько). Я-то думала, что это я обрету здесь спокойствие.
ДЖУЛИЯ. Все будет в порядке, Марта... когда-нибудь.
МАРТА. Знаешь, я не хочу быть неблагодарной, но мне хотелось бы... Хотелось бы мне, чтобы Лора была кремирована.
(Это самое худшее, чего она может пожелать своей сестре взамен того, что, по мнению Марты, ей причитается. Но миссис Джеймс, которая все-таки кремирована не была, теперь появляется в траурной шапочке).
ЛОРА. Джулия, ты когда-нибудь видела отца с тех пор, как пришла сюда?
ДЖУЛИЯ. (холодно). Нет, не видела.
ЛОРА. А наша мама его видела?
ДЖУЛИЯ. Я не... (она обрывает себя, чтобы не сказать запретные слова). Мама не видела его и не знает, где он находится.
ЛОРА. Неужели никто не знает?
ДЖУЛИЯ. Никто из тех, кого я знаю.
ЛОРА. Да, но он должен где-то быть. Разве нельзя его разыскать?
ДЖУЛИЯ. Может быть, ты что-нибудь придумаешь. Я думаю, если бы мы захотели, мы могли бы к нему пойти. Но я не уверена. Он ведь не приходил к нам.
ЛОРА. Господи, Джулия! Я думаю, он должен быть...
ДЖУЛИЯ (неодобрительно). Лора!
ЛОРА. Но, Джулия, это ведь очень неудобно - не знать, где находится твой собственный отец. Разве никто не спрашивал?
ДЖУЛИЯ. Признаюсь, никогда. К счастью.
ЛОРА. Почему?
ДЖУЛИЯ. Возможно, им там виднее.
ЛОРА (после паузы). Боюсь, что он не вел праведную жизнь.
МАРТА. Ну почему ты не оставишь все это в покое? Если ты его не помнишь, то я помню. Я любила его. Он был всегда очень добр к нам, когда мы были детьми; а если он и сбежал с гувернанткой, то мы хорошо отделались – во всяком случае, от нее. Мы терпеть ее не могли.
ЛОРА. Мне интересно, живут ли они еще вместе. О ней ты справок не наводила, вероятно?
ДЖУЛИЯ (упиваясь своей усталостью). Нет, Лора, не наводила.
ЛОРА. Разве ты не считаешь, что это наш прямой долг – навести справки? Я спрошу у мамы.
ДЖУЛИЯ. Надеюсь, что ты ничего подобного не сделаешь.
ЛОРА. Но мы должны это знать. Иначе как нам о нем думать - с милосердием и прощением или с упреком?
МАРТА (сердито). Зачем тебе о нем думать? Почему не оставить его в покое?
ЛОРА. Душа бессмертна, Марта. Нет толку в том, чтобы оставлять его в покое. Этим ничего не поправишь.
ДЖУЛИЯ. Я не считаю этот предмет приятным для обсуждения.
ЛОРА. Приятным? А он должен быть приятным? Вечные муки, насколько мне известно, никому не даются в качестве утешительного приза.
МАРТА. Я думаю, это ужасно – мы тут сидим у огня, а... (Но теология никогда не была сильной стороной Марты). Почему ты не можешь все это оставить в покое?
ЛОРА. Потому что это надо встретить лицом к лицу, и я собираюсь это сделать. А ты, Марта, не пытайся уклоняться. Мы обязаны найти своего отца.
ДЖУЛИЯ. По-моему, прежде чем что-нибудь делать, мы должны посоветоваться с мамой.
ЛОРА. Очень хорошо - позови ее и посоветуйся! Только что ты была против.
ДЖУЛИЯ. Я все еще против. Это совершенно не обязательно.
МАРТА. Господи, это мама!
(Старая миссис Робинсон снова на своем месте. Марта делает движение к ней).
ДЖУЛИЯ. Не надо, Марта. Она не любит, когда...
МИССИС РОБИНСОН. Я слышала, о чем вы говорили. Нет, я его не видела. Пыталась заставить его прийти ко мне, но он, кажется, не хотел. Марта, милая моя, как ты себя чувствуешь?
МАРТА. О, я... да как обычно. А ты, мама?
МИССИС РОБИНСОН. Так что с твоим отцом? Кому он нужен?
ЛОРА. Он нужен мне, мама.
МИССИС РОБИНСОН. Для чего?
ЛОРА. Во-первых, мы хотим знать, какую жизнь он ведет. А потом, мы хотим спросить его о завещании.
ДЖУЛИЯ. Лора!
МАРТА. Мне все равно, пусть бы он их хоть дюжину оставил.
ЛОРА. Поэтому я подумала – почему бы нам всем его не позвать? Ты ведь услышала, когда я позвала тебя, правда? Ах, нет, это был Уильям.
МИССИС РОБИНСОН. Кто такой Уильям?
ЛОРА. Разве ты не знала, что я вышла замуж?
МИССИС РОБИНСОН. Нет. Он умер?
ЛОРА. Ну что, мы можем его позвать?
МИССИС РОБИНСОН. Смею предположить, что он не будет этому рад.
ЛОРА. Он должен. Он же принадлежит нам.
МИССИС РОБИНСОН. Да, вероятно... Я ведь не дала ему развода, несмотря на то, что он этого хотел. Я сказала, что браки заключаются на небесах.
ГОЛОС. Хорошо, что не продолжаются!
(В высшей степени озадаченные, все оглядываются и наконец в зеркале над камином обнаруживают смутно знакомую фигуру. Высокий джентльмен цветущей внешности, принадлежащий к типу Дандрери, с длинными бакенбардами, с моноклем в глазу, одетый по моде, принятой лет шестьдесят назад, обосновался сбоку от позолоченных часов, скрестив руки и положив их на каминную полку, а в руке он держит щегольскую шляпу. На семейное собрание он взирает с благосклонным удивлением).
МИССИС РОБИНСОН (спокойно). Как, это ты, Томас?
ТОМАС (говорит с легким присвистом, как было модно в пятидесятых годах). Как у тебя дела, Сьюзен?
(Тянется пауза, которую храбро нарушает миссис Джеймс).
ЛОРА. Это вы – мой отец?
ТОМАС. Не знаю. Вы-то кто? Кто вы все такие?
ЛОРА. Может быть, лучше я объясню. Это наша милая мама, ее вы узнали. Вы ее муж, а мы ваши дочери. Это Марта, это Джулия, а я Лора.
ТОМАС. Это правда, Сьюзен? Вот это – наше потомство?
МИССИС РОБИНСОН. Да, это... это так, Томас.
ТОМАС. Я бы их не узнал. На вид они куда старше...
ЛОРА. Чем мы были, когда ты бросил нас? Естественно!
ТОМАС. Чем я, хотел я сказать. Но, похоже, вы все хорошо сохранились.
ЛОРА. Потому что мы жили дольше. Папа, когда ты умер?
ДЖУЛИЯ. О, Лора!
ТОМАС. Не знаю, детка.
ЛОРА. Не знаешь? Как это ты не знаешь?
ТОМАС. Потому что в тюрьмах и в сумасшедших домах никому ничего не сообщают.
МИССИС РОБИНСОН. Сумасшедший дом! О, Томас, что привело тебя туда?
ТОМАС. Пропащая жизнь, Сьюзен – с тобой и с другими.
ДЖУЛИЯ. Ах, Лора, зачем ты это сделала?
МАРТА. Если это будет продолжаться, я покину комнату.
ЛОРА. И где теперь эти «другие»?
ТОМАС. Трех из них я вижу перед собой. Ты, Лора, всегда ужасно вопила. Когда у тебя резались зубы, я не мог спать. Твоя мать настаивала на том, чтобы ты находилась в одной комнате с нами. Неудивительно, что я сбежал.
МАРТА. Я ухожу!
ТОМАС. Не уходи, Марта! Ты была самая тихая из всей оравы. Когда тебе было два года, ты даже стала мне симпатична. Ты была исключением.
ЛОРА. Разве у тебя нет никакой привязанности к своему старому дому?
ТОМАС. Никакой. Этот дом был тюрьмой. Вы были тюремщиками и надсмотрщиками. Чтобы мои ноги чувствовали себя как дома, вы делали для меня шерстяные тапочки, и мне приходилось их носить. Вы дарили мне галстуки, которых я не надевал. Вы дарили мне привязанность, которая от меня так много требовала и была мне не нужна. Вы дарили мне атмосферу, которая была мне отвратительна. Наконец, я не смог больше терпеть и сбежал.
ЛОРА (глухая к увещеваниям). Папа, мы хотим, чтобы ты и наша милая мама вернулись и жили вместе с нами.
ТОМАС. С бабушкой моей живите! Как бы я мог жить с кем-то из вас?
ЛОРА. Где же ты живешь?
ТОМАС. Не задавай вопросов и не услышишь лжи.
ЛОРА. А где она?
ТОМАС. Которая?
ЛОРА. Гувернантка.
ТОМАС. Которая гувернантка?
ЛОРА. Та, с которой ты сбежал.
ТОМАС. А что, хотите ее вернуть обратно? Можете ее заполучить. Она вас кое-чему научит. Меня вот научила.
ЛОРА. Но... ты раскаялся, папа?
ТОМАС. Господи! Зачем я сюда явился?
МИССИС РОБИНСОН. Да, зачем ты сюда явился? Это было слабостью с твоей стороны.
ТОМАС. Никогда не мог устоять перед женщинами.
ЛОРА. Ты действительно был сумасшедшим, когда умер, папа?
ТОМАС. Да - и остался. Безумным, шалым, буйным сумасшедшим, как все вы тут.
ЛОРА. Я не знала, что я сумасшедшая.
ТОМАС. Значит, ты – тяжелый случай. Хуже всего, когда об этом не знаешь. Это семейное, тут никуда не денешься. Все, что вы говорите и делаете, это доказывает. Вы сошли с ума, что явились сюда. Вы сошли с ума, что здесь остаетесь. Вы сошли с ума, что захотели увидеть меня. Я сошел с ума, что позволил вам меня увидеть. Я схожу с ума, когда вас вижу, и уже настолько сошел с ума, что снова убегаю! Прощай, Сьюзен. Если ты пошлешь за мной снова, я не приду! (Шикарным жестом надевает шляпу).
ЛОРА. Куда ты уходишь, папа?
ТОМАС. В ад, детка! Для вас - ад, для меня - рай!
(Он разводит руками и поднимается вверх. В зеркале виден сначала его фиолетовый фрак, потом клетчатые брюки, белые носки и лакированные ботинки, которые поднимаются ввысь и пропадают из поля зрения. Прищелкнув каблуками, он исчезает).
ДЖУЛИЯ. Теперь ты довольна, Лора?
МАРТА. Куда ушла мама?
ДЖУЛИЯ. Значит, ты и ее выжила. Что ж, это все завершает.
(Очевидно, так и есть. Лишенная добычи в виде своих родителей, миссис Джеймс обращает мысли на следующее сокровище, судьба которого беспокоит ее).
ЛОРА. Марта, где серебряный чайник?
МАРТА. Я не знаю, Лора.
ЛОРА. Ты сказала, что он у Джулии.
МАРТА. Я ничего подобного не говорила! Это ты сказала... ты предположила, что он у Джулии, а я ответила: «предположим»! На том все и закончилось.
ЛОРА. Джулия говорит, что у нее его нет. Значит, все-таки он должен быть у тебя.
МАРТА. У меня его нет!
ЛОРА. Тогда где он?
МАРТА. Я знаю об этом не больше, чем Джулия.
ЛОРА. Значит, одна из вас говорит неправду... (Начинает изучать обеих обвиняемых суровым взглядом). Джулия, когда ты в последний раз его видела?
ДЖУЛИЯ. В тот день, Лора, когда мы делили между собой вещи. Он отошел Марте; и я никогда не видела его снова.
ЛОРА. Марта, когда ты видела его в последний раз?
МАРТА. Я его не видела... не знаю, сколько уже времени!
ЛОРА. Это не ответ.
МАРТА (мстительно). Ладно, если ты хочешь знать, то он на дне морском.
ЛОРА (медленно). Не говори чепухи.
МАРТА. Если его акула не съела.
ЛОРА. Когда я задаю разумный вопрос, Марта, то ожидаю разумного ответа.
МАРТА. Я дала тебе разумный ответ! Как бы я хотела, чтобы пришел Судный день, и чтобы море выдало своих мертвецов, и тогда... (Силы ее оказываются на исходе, и бедная дама собирается с духом, чтобы раз и навсегда покончить с этим). А теперь я иду вниз, чтобы поговорить с Ханной.
ЛОРА. Ничего подобного ты не сделаешь, Марта.
МАРТА. Я не позволю над собой измываться – ни тебе, ни кому-либо еще.
ЛОРА. А я попрошу тебя подождать и выслушать то, что я скажу.
МАРТА. Не хочу это слушать.
ЛОРА. Джулия, разве мы не собираемся обсуждать этот вопрос?
(Джулия, которая наблюдает за Мартой и немало наслаждается этой стычкой, не говорит ничего).
МАРТА. Вы с Джулией можете объясняться. Я иду вниз.
ЛОРА (проходит через всю комнату, запирает дверь и хозяйским взглядом окидывая все вокруг, с мрачным юмором спрашивает). А ты куда собралась, Джулия?
ДЖУЛИЯ. Я останусь, Лора. Я не выйду через окно и не вылечу в трубу, если ты это имеешь в виду. (Благосклонно продолжает вязание).
ЛОРА. А теперь, Марта, будь любезна...
МАРТА (ее вынуждают к решительному шагу). Прости, Джулия. Лучше ты объясняйся. Я иду вниз.
(Ее слова не расходятся с делом, и она решительно идет на эксперимент, без обиняков удалившись в нижнюю комнату сквозь ковер. Миссис Джеймс стоит, обескураженная).
ЛОРА. Марта!.. Значит, вот как меня собираются здесь унижать?
ДЖУЛИЯ. Ты сама виновата, Лора.
ЛОРА. Это ты ей подсказала!
ДЖУЛИЯ. Скоро она сама догадалась бы. (Сосредоточенно складывает вязанье и поднимается). А теперь, наверное, я пойду в свою комнату и вымою руки к ужину.
(Когда она движется, сохраняя достоинство, ее внимание привлекает забавный металлический звук, который то и дело повторяется. Повернувшись, она замечает – как и Лора – в центре маленького стола красивый серебряный чайник, который открывает и закрывает крышку, как будто пытаясь говорить).
ДЖУЛИЯ. Смотри, Лора! Прибыл чайник Марты.
ЛОРА. Значит, она сказала неправду.
ДЖУЛИЯ. Нет, это была правда. Она пожелала этого. Море выдало своих мертвецов.
ЛОРА. Значит, я наконец его получила!
(Но, как только Лора собирается завладеть спорным имуществом, Марта поднимается сквозь пол, хватает чайник и снова удаляется в нижние области).
ЛОРА (безумным взглядом смотрит на сестру). Джулия, где мы?
ДЖУЛИЯ. Я не знаю, что ты имеешь в виду, Лора. (Вежливо протягивает руку). Ключ?
(Миссис Джеймс отдает ей ключ, явно радуясь, что от него избавилась).
ЛОРА. Куда мы попали? Что это за место?
ДЖУЛИЯ (увещевательно). Наш дом.
ЛОРА. По-моему, мы в аду!
ДЖУЛИЯ (идет к двери и с мягким торжеством открывает ее). Мы – то, чем мы хотим быть, Лора. (Звук гонга). А вот и ужин.
(Гонг продолжает гудеть металлическим звуком. Джулия удаляется, оставляя в безраздельном обладании миссис Джеймс ту ситуацию, которую она сама себе создала. Занавес).
Лоренс Хаусмен.Обладание (взгляд в замочную скважину рая)

@темы: Переводы вольные и невольные