От судьбы не спрячешься :)

[FleetinG_]

И, раз уж такая я библиотека,

есть люди - библиотеки

У них всегда можно чему-то научиться, открыть для себя новые горизонты знаний, особенно, если запастись терпением и не лениться потратить много свободного времени. Они многое знают и понимают и часто полны не только академического знания, но и житейской мудрости. К ним всегда можно обратиться за советом.

Пройти тест

тогда не буду наступать на горло собственной песне, а буду снова материализировать тайные желания . Заразил меня подобными желаниями  Гарригаллер. путем вот этой литературной викторины (а на "ай-дабль-дабль-ю" еще и нешуточно подсадил "> )
Хотя, конечно, до той библиотеки мне расти и расти ">
Итак, десять вопросов нормальных:
1. Характер у этого итальянца был полной противоположностью его имени, свой чудесный дар он получил, сам того не желая, пользовался им, сам того не зная, а потерял, когда впервые признался в любви...
2. Non compas mentis lex talionis sic transit gloria mundi – это состав преступления, а наказание?
3. Пушкин дружил с Дельвигом, Шиллер с Гёте, а Принц Датский...
4. Гордый испанец так хотел оказаться в объятиях черноокой дочери марана, но храбрая англичанка женила его на себе, с мечом в руках встав на его защиту...
5. Месье Леблан и мадемуазель Ленуар, мало того, что не звучали так в нашем переводе, но и вообще не носили таких фамилий. У девушки вообще законной фамилии не было, а вот фамилия пожилого господина (по крайней мере, настоящая!) общеизвестна...
6. Как персик, так и ананас
Природой создан не для нас...
7. В клинической практике зарегистрировано всего два случая самаратрофии, и оба пациента носили одну фамилию...
8. А название болезни у этой пациентки звучало как музыка - сирингомиелия, и если у предыдущих персонажей был Фонд, то у нее зато - Общество Взаимной Помощи...
9. «... и пусть два дымящихся либидо скажут последнее слово в нашем споре!» - кто и кому предлагал?
10. Пешка выходит в ферзи, слон и конь принесены в жертву, король остается на доске один, стразы – это фальшивые бриллианты, а фальшивое золото – это...

И три «внеконкурсных», совсем уж раритетных, из разряда «ищу коллег по безумию»:
11. В этой сказке больше всего зла натворила добрая волшебница, ушедшая на покой и забросившая добрые дела. Когда хочется этого самого покоя, и не хочется, чтобы под ногами путалась незваная гостья из реального мира, считающая, что каждая сказка должна хорошо кончаться - пойдешь в союзники даже к людоеду...
12. Начну задачку я решать,
Тружусь, а толку мало:
Конца еще и не видать,
А я забыл начало!
Беда, беда,
Уже забыл начало!
Милый, но рассеянный персонаж, распевавший эти куплеты, был известен под прозвищем Главный Терятель, жил в воображаемом городе Энэмске и больше всего на свете мечтал выиграть в лотерею книгу «Развлечение корней из целых чисел». А в какое учреждение, давшее название этой сказочно-познавательной повести, он пришел, чтобы его мечта исполнилась?
13. Один из неглавных героев этой книги замыслил пьесу о монахе, который в поисках любви побывал в странах Гордости, Жадности, Гнева и Зависти, но нашел ее лишь в далекой Московии. Один из главных героев этой книги фактически повторил весь его путь: и прибыл из Европы в Московию, и рясу монашескую надевал, и с гордостью столкнулся, и с жадностью, и гнев испытал на себе, и зависть. С любовью, правда, вышло сложнее – по всей логике выходит, что нашел он ее в облике юного товарища по заключению. Автор об этом тактично не напоминает, но разумный читатель все поймет в меру своего разумения...

UPD: ответы в комментариях

запись создана: 08.02.2009 в 15:14

@темы: Мистер Хуэмай, Тихие игры под боком у спящих людей, (Про)чтение

Comments

[Эрл Грей]

3. С Покойником?
4. "Айвенго"?
12. Ээээ... Аптека "Голубые шары"?

[Сам себе королевство]

11 Сказка "Счастливый конец" ^^ про девочку Веснушку, да?

[FleetinG_]

 Эрл Грей -
3. С Покойником? Да!!!
4. "Айвенго"? Не совсем, но читалось примерно в том же периоде
12. Ээээ... Аптека "Голубые шары"? Нет, но ух ты, а это где?
[J] Four-eyed[/J] -
Люблю я это пособие для начинающих апокрифистов, и волшебница эта когда-то произвела переворот в моих понятиях,...

[Эрл Грей]

FleetinG_, а это сказки Каверина. Я их в детсве любил.

[FleetinG_]

Про завистника-то?! Как же, как же, книги у меня не было, а фильм урывками помню
А легкими вопросами никто не хочет заниматься?

[Эрл Грей]

Не знаю насчет легких.

[Сам себе королевство]

Про второй - самое большее, могу сказать, что все-таки "non compOs") "не в своем уме". Ммм, я это выражение в художественном произведении читала только в "Ловушке для простаков" Азимова) Там один человек с феноменальной памятью считал "нонкомпосами" всех остальных.
Остальные как-то вообще не вызывают ассоциаций =(

[FleetinG_]

Итак:
1. Звали парня Зербино, что по-итальянски значит вежливый, учтивый; разумеется, был он изрядным грубияном, хоть и доброй душой, а в дар от спасенной феи получил исполнение любого желания... Хотя итальянец, видимо, он все-таки лишь в кавычках, придумал его француз Э.Лабуле, но на это мне уже понадобилась подсказка поисковика.
2. А наказание - смертная казнь, от которой подкованный в юриспруденции Майлс Гендон "чудом" спас незадачливого стражника, чтобы тот дал спастись от тюрьмы принцу в облике нищего. Всегда очень нравилась эта формулировка, но, чтобы узнать, что такое lex talionis (это принцип "око за око, зуб за зуб"), пришлось получать юридическое образование А вот non compos mentis меня даже там грамотно писать не выучили - Four-eyed, спасибо, теперь буду знать!
4. Бестселлер седьмого "Б", "Прекрасная Маргарет" Генри Райдера Хаггарда.
5. Вальжан, просто Вальжан. Господином Белым и девицей Черной прозвали их с Козеттой парижские студенты, видя каждый день на скамейке в Люксембургском саду. А как это все звучало по-французски, раскрыл нам переводчик книги Франсуазы Малле-Жорис "Бумажный домик" (замечательная книжка, герои которой - четверо детей писательницы, и ее не так давно переиздали).
6. О Влас! Не пяль напрасно глаз
На персик и на ананас!
Затянул меня в пьесы Горького, где-то в старших классах, Нил из "Мещан", который через телеспектакль заразил меня желанием ездить на скверных паровозах. А потом, как "песенка про меня", читались и "Мещане", место встречи двух параллельных миров - креативного и антикреативного, и "Дети солнца", впечатляющая иллюстрация донкихотского образа мыслей (опять же, плюс замечательный фильм со Смоктуновским) , и "Дачники", из которых и был этот самый насмешник Влас, да и "На дне", которое совсем уж не про дно, а про силу и слабость гуманистической психологии...
7. Фамилия их была Розуотер, повесть Воннегута называлась "Дай вам бог здоровья, мистер Розуотер, или Не мечите бисера перед свиньями". Самаратрофия в последнее время упорно настигает и меня, но Элиот Розуотер по-прежнему иногда удерживает от самоубийства...
8. Ее звали Констанс Орглез, или просто Станс, написал про нее Эрве Базен книгу "Встань и иди". Почти единственная героиня, вызывающая у меня глубокую симпатию. И, хотя на цитату из нее я не имею никакого права, но пусть повисит пока в подписи...
9. - А я такой ненормальный, что собираюсь голосовать за Эйзхенхауэра и в нынешнем ноябре!
Поединок двух либидо, разумеется, выиграл новоприбывший Рэндл Патрик МакМерфи, вызвал же его, на правах "пахана-дурака", Дэйл Хардинг (Кен Кизи, "Над кукушкиным гнездом"). Фраза эта долгое время висела у меня как подпись на СФ, а сам Хардинг, в исполнении Владимира Лаптева из Театра Луны, одно время красовался здесь на одной из аватарок. Уж больно правильный он в этой постановке, и вообще все там правильное
www.lunatheatre.ru/image/?mediaid=963

[FleetinG_]

12. Учреждение, как и книга, называлось "Стол находок утерянных чисел". Написали ее Эм.Александрова и В.Левшин, каким-то мистическим образом она попала к нам в детский сад, осела у меня дома, где потом тоже мистическим образом затерялась. Но, хоть я и гуманитарий до мозга костей, и хоть практически ничего не было тогда понято и ничего не запомнилось из математического содержания, до сих пор помню, как это было интересно

Оказывается, ее даже где-то можно скачать!
www.koob.ru/levshin/stol_chisel
А вот стихи некоторые запомнились до сих пор, уж больно симпатишные - в том числе и эти куплеты...

Всю жизнь над числами корплю,
Но без благих последствий:
Я их без памяти люблю,
И в том - причина бедствий.
Увы, увы,
Лишь в том - причина бедствий.

Начну задачку я решать,
Тружусь, а толку мало:
Конца еще и не видать,
А я забыл начало!
Беда, беда,
Уже забыл начало!

Зайти по делу как-то раз
Мне в пять часов велели.
Явился я в условный час,
Но... через две недели.
Кошмар, кошмар,
Лишь через две недели!

И все же чем-то мне мила
Беспамятность такая,
Затем, что ни обид, ни зла
Я не запоминаю.
Да-да, да-да,
Обид не вспоминаю.

Но свято помню об одном:
Что непременно нужно
За доброту платить добром,
За дружбу - верной дружбой,
Всегда, всегда
Платить за дружбу дружбой!

[FleetinG_]

13. Ну и нескромное признание в моей страсти к романам большой дороги, к динамичным сюжетам и к очень-очень подростковой литературе -"Скоморох" Юрия Крутогорова. Иногда хватаюсь, как алкоголик за заветную фляжку - уж не знаю, почему. Нравится мне, наверное, когда героями авантюрного романа выступает интеллигенция , потому и герои мне симпатичны. И любовь- как любовь к ближнему, разумеется - присутствует несомненно

- Героем своей пиесы я сделал бродячего монаха, который странствует, не зная начала и конца времени. Он посещает многие страны. Приходит в город, где правит Гордость. И благовествует о любви. "Что твоя любовь? - смеются жители. - Она мало чего стоит, если в ней нет Гордости. Уходи!" Бродячий монах является в город, где людей обуяла Жадность. "Любовь? - потешаются над моим героем. - К чему она в чистом виде? Превыше всего любовь к деньгам. Прочь!" В городе Гнева на монаха разгневались еще пуще: "Любовь расслабляет человека, она делает его слишком добрым, но, значит, и бессильным". В стране Зависти монах услышал: "Жалкий проходимец! Чему ты учишь? То ли дело следовать богатству, успеху, славе? А твоя любовь, ничего не значащая, - кому она нужна? Сумасброд, сгинь!.."
- Что же дальше?
- Униженный и безутешный монах отправляется на восток, в Скифию, о которой он когда-то читал у историка Геродота. В Московии мой герой находит утешение. Он встречает истинную любовь.
- Истинную любовь... - Повторив эти слова, Михайлов уселся на табурет, опершись локтем на эфес шпаги. Сцены, виденные им в Бургундском отеле, слова, услышанные с высоких, героических подмостков, самым естественным и непроизвольным образом, помимо воли, отражались в его повадках и позе. - Дорогой Грегори, ваша фабула истинно покорила меня! - сказал он несколько театрально.
- В самом деле? - зарделся немец.
- Ваш монах чудесен. Сколько в нем детской простоты и мудрости. Я желаю, чтобы он нашел в Москве то, что ищет. Хотя...
- Вы в чем-то усомнились?
Теперь Михайлов как бы сошел с героических подмостков на грешную землю отечества.
- Нелегко придется вашему монаху. Он тоже встретит Зависть, Гнев, Жестокость. Ему, увы, доведется испытать немало страданий.
- Пусть так! - воскликнул пастор. - Но это и есть путь к Любви. - Усмехнувшись, Грегори сказал: - Вот роль, которую я бы вам поручил, будь моя воля. О, вы бы смогли!
- Помилуйте, какой из меня монах?
- В вас, Юрий, я вижу искру Божью.
***
Юрий проснулся с тем счастливым ощущением, какое бывает, наверно, только в детстве, когда наступающий день обещает или подарки, или необыкновенные перемены в жизни.
Не один!
В потемках он его плохо разглядел. Теперь из-под овчины краешком глаза наблюдал за своим сокамерником. Совсем мальчишка. Четырнадцать лет ли есть? Худой, шея тонкая, скуласт, глаза пытливые, ожидающие.
Юрий скинул ноги с лежанки. В исподнем прошел к железной лохани.
- Полей-ка, братец.
Растирал грудь, плечи, покрякивая от студеной воды.
Облачившись в рясу, пригладив волосы, обратил посвежевшее розовое лицо к Богом посланному товарищу:
- Теперь познакомимся. Гермоген я.
- Родион Ильин Иванов.
- Сурьезен ты.
- Можно Родкой. По-простому.
- Буду по-простому, ежели дозволяешь. Родка... имя хорошее. Родное.
- А вы из монахов?
- Мы из монахов.
- Мне на вашего брата везет. Я два года жил с чернецами.
- Ого, значит, ты человек общительный. Не с пустынниками, надеюсь?
- В монастыре.
- Ты что же, послушник? Мне как раз по моему иноческому чину послушника недостает.
Шутит. Веселый. И говор быстрый, не гугнивый. И ведет себя не как в тюрьме.
- Я, отец Гермоген, не по своей воле жил в обители.
- Сосланный?
- С батюшкой пригнали. По суду.
- Вон ты что! За какие же беззакония? (...)
- Все стеснялся сказать. Да уж как хотите: принимайте, не принимайте, воля ваша. Скоморошествовал я с батюшкой.
- Чего ж ты стеснялся?
- Да ваш брат, известное дело, не принимает такого занятия.
- За это и судили?
- За это. И еще... Батюшка мой потешки всякие разыгрывал. Про господ, про государевых людей, про попов. Не показались мы одному воеводе.
- Опасное, братец, дело.
- Вышло, что опасное.
- И медведя водили?
- Еремея. Ох, зверь был. Такого нет другого. Каких фокусов не знал. Убил его тот воевода. Попотешился вроде как. Мещеринов...
- Из каких же мест?
- Муромский я. Слышали такой город?
- Да ты Муромец? - осклабился Юрий. - Богатырского в тебе, правда, мало.
***
Юрий с первых дней проникся сочувствием к юному своему товарищу по несчастью. Парнишка из самых худородных, холоп из холопов, но какова природная суть! Не заискивает, не старается лакейски услужить барину, а в Михайлове внутренним своим чутьем угадал знатность. Открыт, прямодушен, добр. С какой щемящей тоской и любовью рассказывает о сестре. Об ней томится, но не о своей печальной судьбе. Господи, сколько же ему досталось в неполных четырнадцать годков? Монахов вспоминал не зло. Мог еще как ожесточиться. И не предал их в тот час, когда им грозили все небесные кары. Не променял заточенье на обещанную свободу. Душу не променял. Откуда такая сила и совестливость в этом отроке? Какая бесхитростная, верная натура! Единственное, что увез из монастыря, - книгу Пророка Даниила. Читает, перечитывает заново, что-то новое, ранее не угаданное находит.
- Чем же тебе эта книга дорога? - поинтересовался Михайлов.
Родка пожал плечами.
- Вошла она в меня. Я ведь еще в "Пещном действе" отрока играл. Помните такого? Его с Даниилом взяли в плен.
- Помню...
- Ничего не забоялись. Уж их сожечь хотели - не тронул огонь. Было ли так, не было, не знаю.
- Ангел их спас.
- Ангел. Вот бы к нам его сюда. В окошко влетит... "Собирай, Родка, пожитки".
Михайлов улыбнулся:
- А я, братец, только к тебе привык. Тут ты и на волю.
- Зачем один? Вас бы взял. Все то мои мечтания, отец Гермоген. Всякие видения во сне вижу. Дурость одна. Вы сны разгадывать обучены?
- Как-то не доводилось.
- Даниил умел. Дано ему такое было. Царские сны как угадал. Все так умно объяснит. Вот отрок-то, да?
Михайлов с улыбкой подтвердил:
- Сла-авнейший отрок. Книга Даниила всем страждущим надежду подает. Не станем, Родка, отчаиваться. Глядишь - и нам повезет. Нас теперь трое.
- Скажете вы... Третий кто?
- Ангел Надежды.
***
- Учатся актеры и тому, как передавать различные чувства, выражать их телесно.
- Это как же?
- Вот надо дивиться. Актер прикладывает руки к груди, ладони же непременно обращены к зрителю.
- Занятно!
- Или, допустим, по ходу пиесы актер чувствует неприязнь к какому-нибудь лицу или предмету. Тогда следует повернуть лицо немного в сторону, а руками как бы оттолкнуть ненавистный предмет.
И Михайлов изобразил эту позу - он оттолкнул ненавистный предмет. Он, кажется, забыл, что на нем не костюм актера-злодея или актера-любовника, а грубая, весьма поношенная монашеская ряса.
И, мгновенно перевоплощаясь, показывал, как надобно играть горе, страдание, счастье, любовь...
Родка не замечал сырых сводов темницы, не видел зарешеченных слюдяных окошек. И не смог сдержать восхищения:
- Отец Гермоген, как у вас все получается! Вы точно сами тот фряжский актер.
Михайлов нахмурился. Светлый лик погас. Лицо потемнело, морщинки вновь набежали на лоб. Он смежил веки, а когда открыл глаза, в зрачках угадывалась боль и страдание, которые не надо было подтверждать никакими телесными движениями.
***
- Я могу идти?
- Ты свободен.
- Где Родион? Как он?
- Парень-то твой? Живой, отец! Жилы ему отворили на ноге, выпустили гнилую кровь. Антонов огонь поутих. Ко мне пошли. Выкупаешься в баньке, отойдешь маленько, а к утру велю запрячь тебе лошадей.
...Спозаранку возок на санном ходу подкатил к занесенной снегом рубленой трехоконной избе. С меховой шубой в руках Михайлов вбежал в полутемную горницу, где рядышком, одна возле другой, стояли четыре койки. Родка приподнялся:
- Отец Гермоген, вы?
- Я. Одевайся. - И кинул на койку шубу.
В дверях вырос десятский Лежнев:
- Святой отец, ты что?
- Парня с собой беру.
- Как же? Уговора такого не было. На Родиона Иванова показано "Слово и Дело".
- Лежнев, голубчик, не мешай. Богом прошу. Я выхлопочу парню помилование. - И улыбнулся, и тут же построжал лицом. - То моя воля. Так и скажи Мещеринову. Воля чернеца, осененного царской милостью...
Схватил Родку, закутанного в шубу, и понес на крыльцо.
***
- Наталья Кирилловна, я вам могу помочь. Есть у меня один человек, который смог бы обучить медведя фокусам.
- Небось, какой-нибудь иноземец?
- Нет, природно русский. Он молод, но знает обхождение с медведем. Парень толковый, хорошо грамотер. - Юрий зачем-то добавил, улыбнувшись. - И с нежностью в душе.
- Если с нежностью... - Этот довод удовлетворил государыню. - Пусть приходит. Я распоряжусь.
***
И вдруг - средь бела дня - Гермоген на пороге. Святой отец. Спаситель. Все выведал, где Родка живет-обитает. Как шестикрылый серафим слтел с неба на подворье Мещанской слободы.
Родка обомлел:
- Вы, отец Гермоген?!
И легкость, счастье, словно у самого за плечами выросло шесть крыл.
- Я, я, Родион! В Муром за тобой посылал, а ты вон где.
Час от часу не легче. Оказывается, Гермоген и не Гермоген вовсе, не чернец. Своя карета. Служитель Посольского приказа, Юрий Михайлов.
Пойми, что происходит?

[FleetinG_]

туда же

***
- Я создаю новую школу. Буду набирать в нее русских мальчиков. Мы будем играть на русском языке. И как бы вы мне могли помочь, украсив своим дарованием нашу сцену!
- Ваши отзывы лестны. Что же вы сейчас пишете?
- Я думаю над фабулой из библейской истории. Я хочу, чтобы отроки в ней играли... отроков.
- Вот как?
- Вот так.
- Боюсь ошибиться, но для сей цели как нельзя лучше подходит книга Пророка Даниила.
- Юрий, вы угадали мои тайные намерения. Я желаю, чтобы моя новая пиеса была о Вере и Надежде. Юный пленник Даниил. Тяжкий удел выпал на его долю. Не согнулся. Поверил в себя. Не изменил себе, Богу. И предсказал пришествие Иисуса.
- Святой отец, какую же роль вы уготовили вашему покорному слуге?
- Царя Навуходоносора.
- Вы хитрец!
- О да, Юрий, я хитрец.
- Но не провидец. Иначе бы вы усмотрели в самом ближайшем моем будущем немалые перемены. Я иду с посольством в Китай.
- Надолго?
- Путь рассчитан не менее чем на пять лет. - Винясь, Михайлов развел руками. - Что поделаешь? Через пять лет я смогу сыграть не только царя Навуходоносора, но и китайского богдыхана. Сейчас же могу дать совет. Не знаю, кого вы возьмете Навуходоносором, но на роль Даниила у меня есть кандидат.
- Кто он?
- В Жаровинецкой крепости со мною сидел сын скомороха. Он поразил меня своей живостью, легкостью движений, голосом. Этот отрок в самые трудные часы не расставался с книгой Пророка Даниила. Такие совпадения не могут не иметь, если угодно, пророческого смысла.
- Где ваш юный комедиант? Представьте его мне.
- Не замедлю это сделать.
***
На второй день после возвращения из подвалов Тайного приказа к избе почтаря на Мещанской улице подкатывает кибитка. С облучка соскакивает кучер - точно к знатному вельможе, со срочным поручением. Господин секретарь Посольского приказа велел везти в подмосковную усадьбу. Садись, Родион Ильин Иванов, коли такая честь оказана. Кучер и сам удивлен. Пойми господ, за кем такой выезд посылают? Парнишка самого худородного вида.
Езды не более часа.
Флигель в сосновом парке. Фасад украшен витыми деревянными колоннами. Окна стеклянные. С крыльца сбегает Михайлов. В домашнем халате, в сафьяновых туфлях на босу ногу.
- Гостю - почтение. Живу не зазорно. Пьяного пития не пью. Пожалуй-ка, Родион, к чаю.
В беседке, увитой зеленью, столик с разными вареньями, патокой, блинчиками, оладьями.
- Ешь. Блинчики больно хороши. Любишь? Вот медок. Накладывай сколько хочешь.
"Как они крутой кипяток хлебали в Жаровинцах!"
- Ты чего улыбаешься?
- Так, кое-чего припомнилось.
Через три дня Михайлов уходит в Китай. Одних подарков - пять телег. Смеясь, Юрий рассказывал, как у одного московского китайца обучался галантным восточным поклонам.
И ни словечка о последних Родкиных злоключениях. Точно его все это не касается. Точно Родка ведать не ведает, как Игнатий бегал в Посольский приказ.
- Юрий Иванович...
- Что?
- Слов таких говорить не умею... Одно и скажу. Знаю ведь. Коли б не вы... Пытали бы меня. Кости бы ломали. Дьяк этот...
- Тороканов?
- Он самый.
- Наслышан об нем, братец. Наслы-ы-шан.
- Ведь вы пособили, да?
- Несомножечко. Так, кажется, твой батюшка говорил? Я тебя не за тем позвал. Хочу взять тебя из зверинца. (...) В Немецкой слободе зачинается комедиантская школа. Пиесу там будут ставить новую. Я замолвил за тебя словечко пастору Грегори. Он ждет тебя.
Театр, школа комедиантская. Комедь про Даниила и Навуходоносора.
Новость оглушила.
- Да взаправду ли это все?
Михайлов смеется:
- Взаправду, Родион.
- И не погонят?
- Если понравишься пастору Грегори - не погонят. Он смотреть тебя будет.
- Экзамент?
- Вроде того.
- Так боязно же.
- Огонь и воду прошел, а медных труб испугался. Вот дурень, право же. Чаю, вернусь от богдыхана-то, вся Москва будет шуметь: слыхали об лицедее Родионе Иванове?
- Грамота моя слабая, - признался Родка. - Так. Скоморошье образование.
- Хорошо сказал - скоморошье образование. Оно тебе еще как поможет. Иные отроки и того не знают. Жаль, я скоморохом не родился.
- Шутите вы.
- Какие, брат, шутки. Правда, чистая правда. Вот теперь я кто? Посольский приказной. А нет чтобы стать комедиантом, к чему с юности влекло сердце. Видишь, братец, не судьба. Зато тебя разглядел. Смотри, не спугни своего ангела. Не обмани себя.
- Да я что, против, Юрий Иваныч? Я с полной охотой. Взяли бы только... А он, Грегори, какой?
- Увидишь. Завтра же и увидишь.
- Эх, Юрий Иваныч, жаль, что уезжаете. Все бы мне спокойнее, когда вы рядом.
- Вернусь, погоди. Пока тебя талисман твой обережет.
Родка вздохнул:
- Продал я ожерелье.
- Что так?
- Лошадей надо парочку купить. Как раз и хватит. Ювелир один на двух саврасок и дал.
- На что тебе?
- Своя лошадь у Игнатия пала. Ему. Вторую лошадку человеку одному отведу. Я говорил вам про него. Евдоким. Что грамоте учил.
- Кукольник?
- Ага. Чучелок у него! В котомке не понесешь. Еще занавеска. Всякое другое.
- Послушай, ты не собрался ли с ним идти?
- Я в куклы не игрец. Дунька моя - та да. - Родка обмазал патокой блин. - Сладкая у вас патока, Юрий Иваныч. Только пить после нее еще более хочется. Благодарствую.

М., "Классика Плюс", 1998.

[Сам себе королевство]

Заинтересовалась. Теперь у меня есть что новенького почитать))
12. - о, а у меня тоже есть одна художественно-математическая книжка) "Волшебный двурог" - только она для аудитории постарше, кажется)

[Эрл Грей]

FleetinG_, ога. Неудивительно что я не угадал: из всего легкого читал только Воннегута.

[FleetinG_]

[Эрл Грей]

Да, вот так.

[FleetinG_]

Ай-яй-яй-яй-яй, а это уже не лезет ни в какие ворота...
10. Фальшивое золото - это, конечно же, пирит, а тем, кому еще не попадались "Джентльмены и игроки" Дж.Хэррис, я от всей души завидую, что им еще это только предстоит
Four-eyed, а про двурога уже пытаюсь загружать, большое спасибо! Оглавление чрезвычайно лакомое