Из разряда "возвращения к выброшенным бумерангам"... Судьба
Антониу Жузе да Силва стоит внимания хотя бы потому, что:
- первая его пьеса была переработкой "Дон Кихота" и предназначалась для театра марионеток,
- а последняя его пьеса ("Падение Фаэтона") шла в театре Байрру Алту даже в тот день, когда автора - там же, в Лиссабоне - жгли на костре.
Про него написал роман Камилу Каштелу Бранку (
1 том и
2 том, на португальском); осилить его мне пока что не удалось, и в основном из-за тенденции, харатерной и для всех последующих повествований: там очень много говорится об окружающих писателя силах, и сравнительно небольшую часть занимает он сам (по-моему, в первом томе вообще не появится - могу и ошибаться, грузится очень уж медленно).
Еще про него написал пьесу "
Поэт и инквизиция" Гонсалвеш де Магальяэш; с виду традиционная героическая трагедия, которая тоже в меня не попала. Лежала какая-то школьная постановка на ютубе, но теперь не лежит. Если заинтересуетесь, стучитесь, у меня сохранилась.
А еще про него не так давно сняли
фильм, который как раз было интересно посмотреть (на середине слегка подпрыгнуть, услышав
знакомую мелодию), - увы, субтитров нет, поэтому трудно разобраться во второй сюжетной линии: та женщина, которая не его жена Леонор - это его двоюродная сестра Бритеш Эужения, тоже пострадавшая от инквизиции. А главный герой ближе к финалу фактически пропадает из фильма, потому что исполнитель в процессе съемок умер. (Почти в том же возрасте, в каком умер и герой).
А еще был такой
Бернарду Сантарену. И написал он про того же героя пьесу. Тут-то меня и прихлопнуло. Тот слабый аргумент, что я португальского вообще-то не знаю, никак не помог мне уползти ("значит, что напереводишь, то и будешь читать").
Ну ОК,
результат всего этого можно даже увидеть, что там осталось от оригинала, трудно сказать).
Антониу Жузе да Силва, Еврей!
Тот самый, из театра Байрру Алту!
Тот, которого любил народ!
(В записи звучат лихорадочные аплодисменты публики: хлопки, хохот, приветственные крики, вызовы: «Еврей! Еврей! Еврей!..»)
Тот, который писал оперы для марионеток!
Тот, который смеялся над докторами-священниками, докторами-поэтами, докторами-медиками... который смеялся над королем!
Антониу Жузе да Силва, Еврей!
Тот, которого любил народ!
(В записи звучит гневный шум народа во время казни Антониу Жузе да Силва: «Еврей проклятый!.. Паршивый пес!.. Выдрать бороду собаке!.. Язык ему вырвать!.. Глаза ему выколоть!.. Еврей! Еврей! Еврей!..»)
Антониу Жузе да Силва...
Еврей!
Тот, которого ненавидел народ!ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ И ЦИТАТЫПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ И ЦИТАТЫ:
- Да, именно "Еврей", а не "Иудей", потому что персонаж не исповедует иудаизм (ему это только шьют почем зря) и вообще безбожник (по крайней мере, в пьесе). Счастливые португальцы этих слов не различают, а мне приходилось в качестве отдельного прикола каждый раз выбирать по своему скромному разумению.
И кстати: там! очень! много! внутреннего! антисемитизма!
Вообще-то пьеса начинается с проповеди перед аутодафе, где в продолжение пяти страниц кроют евреев на все корки, а народ из зала еще подначивает. И дальше будет не легче - вот хвалить евреев здесь будут очень и очень мало. Потому что они, такие-рассякие, гребут деньги у голодающего народа, а еще недород и засуха от них. А его христианнейшее величество совершенно и абсолютно ни при чем.
(во как ни при чем)ДИОГУ ДЕ МЕНДОНСА. Мне весьма приятно объявить вашему величеству о том, что гостиница в Вендаш Новаш завершена, в полном согласии с вашими желаниями: она готова приютить свиту, разумеется, пышную и многочисленную, которая будет сопровождать принцев на границу в Кайю.
КАРДИНАЛ ДА МОТА (льстиво). О, двойственный и преславный союз!
ДИОГУ ДЕ МЕНДОНСА (двусмысленно, иронически). В сумме все деньги, потраченные на обустройство гостиницы, составляют более миллиона крузадо! (Жест великодушного безразличия со стороны его величества). Когда я думаю о том, что назначение этой гостиницы – всего лишь разместить свиту принцев и принцесс, и только на две ночи... (король хмурится, озабоченный словами Диогу де Мендонса; тот, склонившись с улыбкой, сразу же делает поворот кругом) – я не устаю, сегодня как никогда, восхвалять и благословлять ваше несравненное великодушие, сеньор король!.. Я опасаюсь лишь одного, сеньор король: сейчас неспокойное время... есть опасность, что пойдет дождь. Если это случится, то как же прибудет в Кайю свита, в которой столько людей, столько карет и животных?! Вашему Величеству, разумеется, известно, как дурна дорога из Алдегалеги на Пегоэш... А дорога из Пегоэша в Вендаш Новаш еще хуже, ибо... ее не существует!
КОРОЛЬ (останавливает его жестом, сразу же с раздражением противоречит). Помолчите, дон Диогу! Я не считаю нужным снова слушать про починку дорог. Но... Да, почему должен пойти дождь?! Подобного не случалось в этом королевстве уже более трех месяцев!..
ДИОГУ ДЕ МЕНДОНСА (с поклоном). О, ваше величество, я только строю предположения. Всего лишь. И я не властен спасти вас от этого бедствия... (С иронией). Его высокопреосвященство, разумеется, также: молитесь, сеньор кардинал, молитесь о том, чтобы дождя не было! Бог внемлет вам, я верю. (...)
КОРОЛЬ. Господи Боже!.. Что, если пойдет дождь?.. (Яростным движением поднимается; топает ногами, с авторитарной, абсолютной властью). Нет, нет и нет! Дождь не пойдет! Дождь не может пойти! Мне не угодно, чтобы пошел дождь!!!
- Между прочим, пьеса на родине автора включена в школьную программу. Надеюсь, что детям на ее примере объясняют и то, что нельзя так безбожно затягивать даже книгу, не то что драматическое произведение ))) Автору было это, разумеется, тоже известно, но тут уж приоритетом было высказать все, что на душе накипело. Все равно на сцену пьеса в годы написания попасть по определению не должна была (и поэтому автор так здорово прописывает сценографию). Говорить об инквизиции и думать о родном Салазаре - популярное развлечение эпохи.
(Кто хочет почитать о Салазаре и подумать о выборах с участием оппозиции, может раздобыть в какой-нибудь библиотеке (например, вот этой) журнал "Театр" за май 1976 года, где находится вроде бы единственная пьеса Сантарену, переведенная на русский язык).
- А вот Советский Союз и его творческая интеллигенция здесь совершенно и абсолютно ни при чем.
(во как ни при чем)Ненависть; больше, чем всякая другая несправедливость, подлость или оскорбление, мне мучительна ненависть. Она хватает меня за кожу, сковывает язык и шаги. Слишком тяжел для моих сил груз ненависти. Я одержу победу, я заставлю их полюбить меня!.. У меня не будет другой поддержки в жизни. Едва глаза их увидят меня, перед ними встанет солнце; едва уши их услышат меня, улыбка прольется из уст их… Клянусь, что я достигну этого. Верь в меня, Леонор, не отнимай у меня пылкости своей веры! Я утверждаю, что поселюсь в каждом сердце, чтобы все наперебой любили меня и восхваляли... (С концентрированной энергией, почти свирепой, вскакивает на пандус с середины сцены). Я одержу победу, я заставлю их полюбить меня!!! (К публике, в опьянении Театром). С помощью смеха я завладею ими: смех – это крещение, покаяние и отпущение грехов; чистейшая вода и разъедающий яд; сладкое избавление и скорбная горечь... Какая ненависть, самая раскидистая и изломанная, самая мрачная и отчужденная, может победить смех?! Смеясь вместе со мной и с моего голоса, они скажут: вот – коварство и несправедливость, а вот – достоинство и справедливость; вот – благородство и правда, а вот – подлость и маска; вот это чисто и свято, а то – грязно и нездорово... Словно руки одного тела, волосы на одной голове, глаза на одном лице будем мы с ними! Я завоюю их, я заставлю их полюбить меня!!!
- И да, основную часть эфирного времени персонажи там декларируют декларации. Автор на этом этапе очень увлекался Брехтом. Мне ОК (по крайней мере, здесь; так-то Сантарену умеет еще плакатнее, см. ту же пьесу в журнале "Театр").
вот еще декларацияЯ знаком с вами. Знаю все. (Пауза). И люблю вас. Со всем тем, что я в вас разгадал, я люблю вас... как отец любит детей. Я принимаю ваши грехи, ваши преступления. Вы, вместе со мной, – одна семья. Через ваш презренный удел, и вопреки ему, я хочу – и могу! – показать разношерстной публике пути к Справедливости. Здесь, на грязных досках этой сцены. Вашими голосами, с помощью ваших тел... Я замешиваю в своих руках, как тесто, ложь, безобразие, предательство, бесстыдство – все это воплощаете вы! – и потому могу научить народ узнавать подлинное лицо красоты, истины, смелости, добродетели... Могу!!! Этот театр есть – и должен быть! – для меня и для вас, всех остальных, святыней: едва мы ступаем на эти подмостки, сразу же каждый из нас сбрасывает с себя скорлупу – сухую, сморщенную, грубую и тлетворную, жалкую оболочку тех жизней, которыми там, за пределами театра, вам приходится жить! И мы возрождаемся прекрасными и справедливыми, добрыми и чистыми. И мы дарим тем, кто видит и слышит нас, красоту, справедливость, чистоту... через это ремесло, которым мы живем. Мы можем это: мы делаем это!!!
- Это история НЕ про героическую личность. Нет, героическая личность там тоже появится. Проживет на сцене минут десять и выскажет две строчки текста (дальше рот ему заткнут кляпом). А это история про человека по природе робкого и часто довольно некрасиво теряющего достоинство (есть от чего). И еще там во все поля португальский менталитет. Это про то, что персонажам в первую очередь надо дать как следует проныться и проплакаться: бедный мальчик, всего 21 год (нет, ну реально бедный и молодой, но на Яндекс-Дзене за такую формулировку съели бы с хрустом за ушами)... а эти самые португальцы в какой-то незаметный за причитаниями момент все бедные и несчастные как-то незаметно доплывут до невиданных земель и свершат неслыханные дела. (Вообще, чтобы вытянуть такую роль, мне кажется, что актер должен обладать трагической и самоочевидной хрупкостью во внешности - но, судя по примеру из постановки, о которой дальше, это в общем-то не обязательно).
- Вот и этот робкий негероический человек, главное, все равно почему-то лезет и лезет со своими пьесами. А там такое! (Вообще-то в реальной истории там, как считается, большей частью приятный юмор, но тут уж, будьте уверены, вам выделят все, что надо). Больше всех от этого всего пострадал Санчо Панса. Был у Сервантеса толковый губернатор, а на почве терок Антониу Жузе с системой правосудия превратился не пойми во что)
(а именно)МУЖЧИНА. Сеньор губернатор?
САНЧО. Чего тебе надо от сеньора губернатора?
МУЖЧИНА. Сеньор губернатор, прошу вашего суда.
САНЧО. Итак, ты хочешь, чтобы я тебя осудил?
МУЖЧИНА. Мне нужен суд.
САНЧО. Вот упрямец! Какого ты хочешь суда, пропащая душа? Ты что, не знаешь, что суды бывают всяческих мастей? Есть правый суд, неправый суд, кривой суд, слепой суд и, наконец, суд с повязкой и бельмами на глазах. Сеньор губернатор!
МУЖЧИНА. Сеньор, я прошу суда, будь он хоть каким.
САНЧО. Опять суда просишь... Эй, там, присудить этому человеку три удара палкой.
МУЖЧИНА. Обождите, сеньор губернатор, ведь я не прошу судить меня.
САНЧО. А кого ты просишь судить?
МУЖЧИНА. Прошу судить сам суд.
САНЧО. Стало быть, суд, сотворивший для тебя правосудие?
МУЖЧИНА. Он поступил со мной неправосудно.
СЕКРЕТАРЬ. Сеньор, мы не знаем, о чем просит этот человек.
САНЧО. Человек, о чем же ты просишь?
МУЖЧИНА. Я прошу, чтобы свершилось правосудие.
САНЧО. И каких же свершений ты хочешь от правосудия?
МУЖЧИНА. Чтобы оно свершилось так, дабы полностью удовлетворить меня.
САНЧО. Пристав, пошарь в ящике моего стола из индийской плакучей ивы, и среди всякой дребедени, которая там хранится, найди рисунок на бумаге, изображающий Правосудие, отдай этому человеку, и пускай убирается.
МУЖЧИНА. Сеньор, мне не нужно правосудие на бумаге.
САНЧО. Так ты не знаешь, пьяница, что на этом острове правосудие существует только на бумаге? Пристав, выкинь отсюда этого выпивоху, нет у меня такого правосудия, о каком он просит.
(Кстати, вот отдельный спектакль про славного губернатора Острова Ящериц (слушать музыку, смотреть на кукол, как водится, субтитров нет).
- А еще я теперь знаю, что, хотя в Португалии не было "западников" (куда уж западнее), зато были estrangeirados. Один такой, историческое лицо, выступает здесь в роли рассказчика. Существо герценовского толка с португальским менталитетом (см.выше), который язвительно излагает хронику текущих событий и страдает по их поводу... из Лондона. Хруст за ушами, думаю, тоже не заставил бы себя ждать.
(во как излагает)Вот так идут дела в Португалии... Народ нападает, освистывая, на тех редких людей, что в этой несчастной стране упорно обучаются и сражаются за то, чтобы улучшить его удел. (...) Они всегда остаются усердными и великодушными просветителями, которые, бросая вызов злой судьбе и осмеливаясь заслужить королевскую немилость, раскрывают хронические болезни, что кроются во всяком абсолютизме, указывают во всей наготе, как разжирело и избаловалось в этом королевстве дворянство, с которого они без всякого почтения ощипывают кровные привилегии и предрассудки; которые, рискуя своей свободой и самой жизнью, противостоят нетерпимости инквизиции, срывая маски с ее тайных процессов и самых подозрительных доносов; которые, предвещая королевству дурное будущее, выступают против его экономической и военной нищеты; которые с великой заботой, справедливой дальновидностью и апостолической предприимчивостью без устали сражаются с невежеством – увы, невежеством! – и обскурантизмом простого народа!.. Итак, даже сейчас вы могли увидеть, какой монетой платит народ по своим счетам... Увы, печальная, мелкая и апатичная у нас страна, которая, среди ударов ослиных копыт и пламени костров, от подозрения к подозрению, от подлости к подлости, подобным образом поднимает на Голгофу тех (показывает на ложу), кто скорее заслуживает того, чтобы им омывали ноги благовониями! (С силой и негодованием). Но я не заставляю несчастный народ нести на себе оковы вины: он и так несет на себе многое, пока не кончатся у него силы, и алебардой страха толкают его в надорванную спину! Нет, сеньоры мои, не народ обвиняю я. (Поворачивается и энергичным жестом указывает на ложу духовенства, которая в эту минуту освещена, так, чтобы зрители видели, что происходит внутри). Да, я обвиняю тех, кто, хотя и облечен ответственностью, но задумывает и делает все так, чтобы поддерживать невежество народа на уровне ниже человеческого достоинства! Тех, кто умышленно, с мрачной или злобной настойчивостью сковывает им ноги, руки и языки!
- С другой стороны, то ли дело славный португальский ынквизятник, который в указанную эпоху разошелся еще круче испанского. Начальный курс делового португальского в рамках составления инквизиторских бумаг бесценен (кому вдруг занадобится, там, по-моему, доволько толковые болванки приговоров, и даже не лишенные разнообразия).
(а вот немножко идеологии)Страх. Только страх властен задушить в человеке ненасытное влечение к греху... Каждый человек, даже самый низкий и подлый, обладает двумя жизнями: одна – скудная и временная, другая – величественная и вечная. Как же колебаться?! Несчастные и слабые, тяготеющие к греху, будто свинья к грязи, люди заблуждаются: они обманываются иллюзорными благами, меняют бесконечное на эфемерное, преходящее. Священная канцелярия заставляет их делать правильный выбор! Несправедливо замученные? Невинные жертвы Святой инквизиции? Много их было и, несомненно, много других будет! Но даже и они не проигрывают, а выигрывают: их страдания – уже не покаяние, скорее мученическая жертва; из огня они поднимаются на небеса Господни с песней вечной славы. Они не жертвы, Диогу, скорее избранные. Спастись и помочь спасти многих других: благословенное пламя и угли их тел сохранятся в оробевших глазах многих, многих людей, как неусыпная память, страж над грехом, кляп для преступления!.. Ты считаешь, что я не знаю о нечистоте, алчности, продажности многих и многих святых отцов, которые сейчас служат в воинстве Священной канцелярии? Итак, ты думаешь, что я не знаю, какой это мелкий и подлый народ, к какому каверзному стаду принадлежит тот, кто сейчас здесь был? Свиньи, жадные до нечистот, слепые кроты, мастера лишь в искусстве считать деньги, притворщики перед Иисусом Христом!.. Я знаю их, меня тошнит от омерзения перед ними, и я... соглашаюсь на них. В этот час даже столь дурное семя для Святейшего трибунала инквизиции – все равно что навоз, который утучняет и готовит землю. И не более того!
- При всем при этом пьесу даже разок поставили, уже после смерти автора, кажется, в 1980 году, в том самом Национальном театре Королевы Марии, который теперь находится на площади Росиу вместо Дворца инквизиции. Фрагмент постановки, который приводился выше - это кусок из вот этого фильма о жизненном и творческом пути Сантарену, который рекомендую, хотя и он без субтитров (чисто чтобы посмотреть, кто такой автор и что за пьесы он вообще сочинял). Это типичная история западного левого интеллектуала... с поправкой на то, что Португалия в финале его жизни таки чуть не стала соцстраной.
- Наконец, бонус, к которому неожиданно привел поиск цитат из первоисточников: автор пьесы явно читал вот эту книгу (причем не наоборот, она вышла чуточку раньше пьесы).