Школьные повести, дубль два

Вдогонку второму апреля, неожиданно возникла у меня в поле зрения следующая книжица - С.Соловейчик. Ватага "Семь ветров". Нет, нормальная школьная повесть, семьдесят девятый год, взросление, формирование личности, группы в классе, отношения с учителями, все как положено. Воспитание первого неголодного поколения. Удивило другое: там эти ребята занимаются тимбилдингом, мозговым штурмом (у них это называется "совет задачи" личностным ростом, превращением дурнушек в красавиц и, похоже, тем flutter-ом, который у Наташи Маркович, которую я все так и не прочту И все это преспокойно кладется на советские контексты и в советский же словарь. Занятное ощущение.

Совершенно понятно, что надо учить ребят общественному творчеству... Но на чем? На каком материале? И как это все организовать, как придумать, чтобы необходимость мыслить, сочинять, импровизировать была у всех? Потребности такой у них нет. Нужно, чтобы появилась необходимость! И тут на первый план выступает методика... Да-да, всеми осмеянная методика, та самая, от которой у всех скулы воротит со скуки... Я бы сейчас сказал, как Костя любит говорить: хватит болтать! Хватит нам болтать о любви к детям, о воспитании нравственности, о том и о сем! Уже давно все знают, что детей надо любить, а хорошая нравственность - это хорошо. Нам нужна методика - как эту высокую нравственность реально добыть?

Неизвестно откуда - еще по сути ничего не произошло, - но появилось уже ощущение новой жизни, и потому все хотелось переименовать, всему дать новое название. Не работа, а шамонь, потому что это была не обычная работа, а именно такая, какую можно было назвать этим словом, и впоследствии ребята всегда отличали обычный субботник от радостной шамони; и не просто компания, а "изюмы ", и тут же появились на свет "урюки" во главе с Еленой Васильевной и в следующем составе: Костя Костромин, Маша Иванова, Сережа Лазарев, Роман Багаев, тихая Проша, любознательная Гоша, а также Вика Якубова и Юра Попов, о которых пока ничего не говорилось, потому что о них совершенно нечего сказать: они полностью сосредоточены друг на дружке и всегда ходят держась за руки, отчего их прозвали "супругами". А третья компания, в которой были Каштанов, Миша Логинов, Наташа Лаптева, технари Лапшин, Щеглов и Зверев, Володя Фокин, Володя Козликов и Валечка Бурлакова, - эта компания, поспорив, объявила себя "курагой".
- Итак, я осушаю бокал за единение урюков, засушенных уроками, изумленных изюмов и обескураженной кураги! - Роман залпом выпил свой компот, достойно закончив тост.

Выяснилось, что они никогда не пели вместе и не знали, что Таня Пронина хорошо поет и помнит много песен. Да и где им было петь? Не на переменках же! И не на вечерах - на вечера приходят танцевать. К тому же они ненавидели уроки пения, от этих уроков даже мысль о том, что можно петь хором по своей воле, казалась им глупой. Но оказалось, что им теперь хочется петь без конца, а если не петь, то просто слушать гитары Сережи Лазарева и Игоря Сапрыкина.
Но наступил час поэзии. Его готовила Елена Васильевна. Стихов наизусть никто в классе не знал, поэтому она принесла стопку поэтических сборников по своему выбору и раздала их по компаниям. Полчаса на подготовку! Листали книги лихорадочно, быстро договорились, и некогда было отказываться, неуместным казалось говорить: "Ой, я не умею" - время! И надо не ударить лицом в грязь перед "урюками" или "изюмами"...

Когда начинался безумный этот день и вихрь событий захватывал всех, то отлетали, как шелуха, привычные формы поведения. Ребята - и Каштановы вместе с ними - переставали помнить себя. Исчезали сдерживающие человека путы, падали они, и при строжайшей, невиданной прежде дисциплине, все чувствовали себя свободными, как никогда. Неприлично было только одно -- не участвовать, оставаться зрителем, не поддаваться общему духу и духу общности. Каждый старается обрадовать всех, никто не ищет радости только для себя - и потому все "выкладываются", как любил говорить Костя Костромин.
"Все на пределе, иначе зачем?" - повторял он. А если человек выкладывается, если он на пределе, он становится самим собой. Невозможно,
работая на пределе сил, думать еще и о том, как ты выглядишь.

Родители семьветровских, как уже говорилось, в нужде поднимались, а госпожа Нужда - строгая гувернантка. Одних закаляет, других ломает, но присматривает за всеми, никого без внимания не оставляет. Голод гнал прежних ребятишек в дом, мелкая домашняя работа к дому привязывала, и зарабатывать начинали они в пятнадцать - шестнадцать лет. Без отцов росли, отцы - на фронте, да и немногие вернулись-то. А у этих - вольная вольница, целыми днями где-то пропадают, и уже в школу ходить стали, а все их в дом не загонишь: отцы и матери на заводе, а дедушки и бабушки большей частью по деревням остались, к ним наши семьветровские, не зная никаких пионерских лагерей, летом отправлялись. Те, старшие, если раз в неделю в кино попадут, то и рады были, а этим по вечерам младшие сестренки, на подоконник взгромоздясь, кричат в открытую форточку,
едва до нее доставая и распластавшись по стеклу: "Коля! Коля! Иди домой, кино начинается!" Еще до первого класса не доросши, они, новые, видали по телевизору столько, сколько их родители, не говоря уж об остальных предках, и за десять жизней увидеть не могли.
Все у них было: и еда, и одежда, и школа, впечатления и свобода. Но они выросли в те годы, когда взрослые слишком заняты были устройством и обновлением своей жизни, увлечены новыми квартирами, новыми профессиями своими, новыми нравами. Дети в городе всегда делятся на домашних и уличных. На Семи ветрах домашних почти не было: все вырастали на сквозняке; и когда они по вечерам собираются в парадных подъездах, поскольку черных лестниц в новых домах не строят, то жильцы, пробираясь между длинных ног сидящих на ступеньках ребят, ворчат, прежде чем скрыться в безопасной кабине лифта:
- У, хулиганы! Беспризорники двадцатого века! - на что Костя Костромин, вожак семьветровских, беззлобно отвечает:
- Брысь!
Это, конечно, невежливо, но, если говорить точнее, взаимоневежливо.
Беспризорники? Может быть, хотя это, конечно, преувеличение.
Но, дети, никогда в этой жизни не знаешь, то ли тебе дали нечто, то ли у тебя отняли. Думаешь - дали, оказывается - отняли. Горюешь: "Отняли!", а
на самом деле - дали. Обделенные вниманием и заботой близких родственников и соседей, семьветровские ребята задубели от этой жизни на сквозняке, закалились и приобрели неодолимую тягу к объединению. Беспризорник, даже самой новой формации, один не проживет, его всегда в компанию тянет. А это, знаете ли, неплохая основа для будущей жизни.

- Может, нам стройку затеять какую-нибудь? - предлагала Фролова. - Строительство очень сплачивает ребят.
- Я не строитель, - бурчал Каштанов.
- Или в поход их повести, - вздыхала Елена Васильевна.
- В поход можно, почему не пойти в поход, - говорил Каштанов, сам не раз ездивший в археологические экспедиции. - Но я и не в туристы нанимался, и не верю я в это... Построили в колонну, назначили направляющего, замыкающего, шагом марш! Вернулись из похода ангелами. Так? Не верю я в это... Не в походе дело, не в стройке - в другом! Надо принцип новый искать, метод! Современный метод! У нас уже давно другие ребята, и сами мы другие, а методики наши полувековой давности. Мы должны сделать так, чтобы не приходилось нам больше проводить таких собраний и чтобы нужды в них не было, понимаете? Как говорил Сухомлинский? Воспитание без наказаний, потому что нет нужды в наказаниях: ничего дурного в школе не происходит!
- Это хорошо бы, конечно, - вздыхала Фролова, - но так ведь не бывает... Алексей Алексеевич, дорогой, не бывает так!
- Не бывает, не бывает... А может, будет? А может, найдем? В конце концов, они живут в Электрозаводске, где предприятия "на всю страну", где стремление к мировому уровню, мировому стандарту - норма. Что же это получится? Заводы - завтрашние, а школы - вчерашние? Тогда и заводы со временем не смогут работать как надо!
- Смотрите, Наталья Михайловна, - говорил Каштанов, - мы же не воспитываем, мы обслуживаем детей воспитанием. Мы работаем без результата: воспитываем, воспитываем, воспитываем, а где результат? Через двадцать лет? Да и будет ли он? И в чем он? Могут ли люди работать без результата?

Но вот что понял Каштанов в тот вечер: надо создавать островки добра во времени, хоть на одно мгновение. Сознательно, искусственно, нарочно, с ясной целью создавать островок добра в обычной трудной жизни, чтобы дать отдых измученным людям и дать им опыт добрых, дружелюбных отношений.
Пусть одно только мгновение живет этот островок, - но разве мгновение не имеет цены? Разве мы не знаем, как иногда целая жизнь переворачивается в одно мгновение?
Мама Киреева и дочка Керунда должны хоть на мгновение увидеть, что они могут жить в мире, заботясь друг о друге, они должны вспомнить это состояние блаженного мира, у них должен появиться хоть самый маленький опыт лучших отношений, подобно тому как появился этот собственный опыт у его ребят после дня без двоек. И ничего больше - маленький, малюсенький опыт, который потом, при должной настойчивости, будет повторяться, расширяться, пока не станет нормой. Не желать слишком многого -- такое желание ведет к отчаянию, оно таит в себе слабость, бессилие. Настойчиво, неторопливо создавать островки добра во времени, не огорчаясь их краткостью, малостью. Вновь и вновь повторял про себя Каштанов: "А разве мгновение не имеет цены? Я не могу, - думал Каштанов, - сразу и бесповоротно преобразить моих ребят, превратить их в других людей; но я могу украсить их жизнь мгновениями, островами добра - и пусть природа, природное добро, которое есть в каждом, доделает остальное". (...)
Вот что сделала Тамара Петровна по совету Каштанова: она купила цветы, она убрала к приходу дочери комнату, она надела лучшее свое платье, она приготовила вкусный обед и красиво накрыла стол, словно ожидала самых дорогих и почетных гостей, - для дочери, перед которой она прежде не хотела кланяться!
Клава пришла из школы, разрываясь от злости. Швырнула куртку, бросила на пол сумку, с грохотом скинула сапоги. Опять ее маму видели в школе. Чего она добивается? Какие сети плетет у Клавы за спиной? Кусая губы, она прошла в свою комнату - и есть она в этом доме не будет, и слова ей не скажет, война! Кровавая война!
Она хлопнула дверью и пошла, не глядя перед собой, пока вдруг не почудилось ей, будто она попала не в свой дом. Комната была прибрана,
вычищена, может быть, даже пылесосом прошлись, такой чистый воздух был. Аккуратно расставлены ее фотографии на столе, и цветы, тюльпаны...
Что случилось? Клава вышла на кухню:
- Откуда тюльпаны? Кто принес?
- Кто принес? Кто принесет, Клавочка... Проходила мимо цветочного, там ведь, знаешь, никогда ничего нет, одни горшки захудалые, и вот прямо при мне выбросили, я первая была... Красивые?
Клава промолчала.
- Мой руки и садись, я тебе картошечки поджарила. Садись, садись, я подам!
Клава машинально села за стол. Мама - подаст ей? Этого не было с детства, всегда она говорила: "Я тебе не служанка! Я работаю, а ты
бездельничаешь целый день!"
И вдруг Клава догадалась, в чем дело. Ясно! Ясно! Ну что же... Тем лучше...
- Ты... Ты замуж выходишь?
Мама весело рассмеялась.
- Смешная ты! Прямо замуж! Хорошо бы, конечно, но сначала тебя выдам...
Ах, вот оно что! Вот ее коварный план!
- Меня? Замуж? За кого? Ты что, совсем? Совсем?
На этот раз мама смеялась до слез. Давно в доме Киреевых не слышно было смеха, и давно Тамаре Петровне не было так жалко свою дочь. И как она полюбила ее за этот тревожный вопрос: "Ты что, замуж выходишь?" (...)
Потом Тамара Петровна и Клава сидели на тахте, обнявшись, и так им было хорошо вдвоем! Ну что на них нашло, что это было такое, отчего они так жестоко и безвинно страдали? "И что же я из-за кольца какого-то чуть дочь свою не погубила?" - думала Тамара Петровна и признавалась:
- Я ведь тоже... Я ведь тоже ноги поджимала, когда мама полы протирала. Я тоже, бывало, ноги подожму, а мама, твоя бабушка, все ругает меня, ругает, говорит: "И что из тебя вырастет, лентяйка, белоручка, бессовестная, бесстыжая!"
- А ты думаешь, - говорила Клава, - и все вы так думаете, что если нас не воспитывать, то мы такими и останемся? На всю жизнь? Да нет же! И мы такими будем, как вы, но дайте хоть сейчас вздохнуть посвободнее!

Дома ее ругали за то, что она неряха, бездельница, плохо учится. Тане казалось, что она одним видом своим раздражает отца и мать, и она бежала из
дома при первой возможности, за что ей еще больше попадало. В школе тоже каторга. Способностей за собой Таня не знала, с первого класса привыкла отвечать на любой вопрос молчанием, так что учителя считали ее упрямой и своенравной. Она ходила с Керундой на танцы в клуб - но кто с ней будет танцевать, с дурнушкой такой, с крысенком? И одета она совсем не для клуба, и колечко у нее самое дешевенькое, медное, с красным стеклышком, за рубль сорок в табачной лавке купленное (...)
Таня и знать не знала, что из-за нее собралась в классе самая большая куча мала - или Совет задачи, как говорил Каштанов Наталье Михайловне
Фроловой, не любившей слишком вольных слов.
Задача: спасти Таню Пронину... От чего? От кого? Все было неясно.
- Да к ней и не подойдешь, - сказал Саша Медведев.
Он пытался поговорить с Прошей на перемене, но она почему-то посмотрела на него с ненавистью: "Отстань! Отойди!"
- Снимем тебя с донжуанов, Сашок, - сказала Маша Иванова. -- Мальчишка называется...
- Может, провожать ее из школы и в школу? - предложил Сережа Лазарев.
- Что же ей теперь - под конвоем ходить?
Костя повторял:
- Давайте, ребятишки... Давайте... Что-нибудь... Чтобы напрострел! -- А у самого тоже ни мыслишки.
- У нее собственного достоинства нет, - сказала Галя Полетаева и покраснела, испугалась, что так и про нее могут подумать. Но храбро
закончила: - Позволяет мальчишкам, вот они и рады... Сама себя за никого считает...
- Ну нет, ну нет, так что? Без тебя знаем, что нет! А что ты предлагаешь?
Костя повернулся к Мише Логинову:
- А что есть достоинство, с точки зрения лорда-толкователя?
Миша Логинов поправил замечательную свою прическу, за которой он ездил в Москву, на Новый Арбат, пробурчал какое-то "парам-парам, парам" и обнародовал свое толкование:
- Есть некто Икс... У него свое "я"... Икс сам не унижает его и никому не позволяет унижать... Вот это - достоинство.
И прояснилась задача, условия ее стали определеннее.
Надо что-то такое сделать, чтобы Таня могла собой гордиться... Чтобы она безусловно - и не понарошку, а в действительности! - лучше всех
оказалась... Чтобы она начала уважать свое "я", говоря словами Миши Логинова.

@темы: (Про)чтение

---

Иньян, добро пожаловать!

предсказуемо-пустынное...

...неожиданно для меня - американское; вот откуда

---

А сегодня второе апреля...

... и уж на что я много дней пропускаю в Сети, но на День Сплошной Правды все-таки, раз в жизни, вылезу
... К первой переменке идея полностью овладела массами. Даже Коля, который не хотел клясться, так как и без того хватает разных запрещений и равил... Даже Саша Каменский, который не желал унижаться до клятвы, не им самим придуманной... Даже Ряша, который никогда не делал ничего такого, чего не делал Коля... Даже все они в конце концов торжественно заявили, что "признают Второе апреля и клянутся перед своей совестью и совестью своего класса (имелся в виду 6-й "Б") под недремлющим народным контролем говорить в этот, великий день одну чистую правду и не соврать, и не обмануть, и не сбрехать, и не натрепаться, и не солгать ни словом, ни голосом, ни взором...".
Придумал все писатель и журналист Илья Зверев, и с четвертого класса я помню свое впечатление (а попалось мне это в виде пьесы), удивление от того, что автор все понимает, не задается и не врет, и даже клятву не клятву, но обещание перед своей совестью помнить о том, что десятилетний человек - это личность... каковое, по мере сил, и держу
... Вечером Машка читала про закон Архимеда. Отец лежал рядом на диване в подтяжках и тоже читал.
-- Что в "Вечерке"? -- спросила его мама.
-- Ничего... Гражданка Безденежных А.Л. разводится с Безденежных М.С...
-- Ее можно понять, -- сказала мама со значением.
-- Вечно эти твои намеки, -- вздохнул папа. В коридоре зазвонил телефон.
-- Это Ковалевский, -- сказал папа с мстительным торжеством. -- А ты, конечно, забыла про него поговорить...
-- Маша, меня нет дома! -- закричала мама. Машке много раз случалось выполнять такие поручения, но ведь сегодня было Второе апреля.
-- Слушаю. Дома. Мамочка, тебя к телефону...
-- Скажи, что я только что ушла, к Поповым, минуту назад.
-- Я не буду врать!
-- Как ты разговариваешь с матерью?!
Мама сделала лицо "для гостей" и взяла трубку.
-- Михал Петрович, миленький, я вот только сейчас собиралась вам позвонить. Ничего пока не получается...
Мама вернулась в комнату, тяжело дыша, и, сверкая глазами, как артистка Мордюкова, закричала:
-- Так, по-твоему, я лжица? Да?
А потом оказалось, что у него еще есть рассказы, в том числе про этот расчудесный класс... И не только
Профессор-психиатр демонстрировал своих больных. И тут вышел один, серенький. А профессор объяснил:
- Мания величия. Задавайте ему вопросы.
Летчики спросили, как его фамилия. Ожидали услышать: "Наполеон", "Пушкин", "Гагарин". А он.ответил: "Я - товарищ Панькин". Спросили о роде занятий. Ответил: "Заведующий Гатчинским трестом столовых". Спросили о семейных делах, о погоде, о тресте. Он отвечал что-то до скукоты обыкновенное. И летчики, уставшие изобретать вопросы, отпустили его, так ничего и не поняв.
- Что же у него такое? - спросили они профессора.
- Мания величия. Типичнейшая. Он на самом деле буфетчик, а возомнил себя заведующим.
- Значит, это у него предел мечтаний! - ужаснулся кто-то из летчиков.
И другие летчики от души пожалели беднягу, у которого такая мечта.

-- Ты не крути! -- строго сказала Таисия. -- Не может быть такого призвания -- чинить бритвы или там кастрюли. Я читаю материалы и знаю.
Во-первых, бритвы не кастрюли. Это маленькие электрические машины. Во-вторых, почему не может быть?
Вечером Дима спросил об этом у соседа -- однорукого прокурора Савицкого, у которого пять орденов.
-- Ну, -- нажимал Дима. -- А может быть у человека призвание печь вкусные булочки?
-- Конечно, -- сказал прокурор и вдруг сладко зажмурился. – Какие рогалики пекли у нас в Каменец-Подольске до войны. Таких теперь уже нет...

Я на той неделе ехал в лифте с соседским карапузом лет пяти. Этаким жизнерадостным советским мальчиком, с персиковыми щечками, словно сбежавшими с плаката "Пусть всегда будет солнце". И вот когда лифт перед остановкой тряхнуло, и я нечаянно задел малыша, он злобно треснул меня кулачком по коленке (выше не мог дотянуться) и сказал: "Мер-р-р-завец!"
Мать тотчас же влепила ему оплеуху и закричала:
-- Мерзавец, как ты смеешь!
А он заревел и бросил ей с ненавистью:
-- А ты как смеешь?
Вот, собственно, и разгадка: нигде и ни в чем невозможно с такой легкостью достигнуть взаимности, как в неуважении.

В общем, выпьем же за то, что есть на свете вот такой день... и за то, что на многие вещи бывает так интересно смотреть под углом и в перспективе

@темы: (Про)чтение

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Я рыдала два часа, всю траву на этом лугу пережгла"

В этой деревне жили кретины, дети идиотов и внуки умственно отсталых. Вышла я к деревне, вылетела то есть, увидала людей, обрадовалась – думала, помогут, а они орут, чтоб я (я!) их не ела!
Да чтоб я в рот взяла это волосатое, у них даже штаны волосатые, из шкур, представьте! Да от них крокодила стошнит! Тупицы!
Елена Белова. Ты - дура! или Приключения дракоши.
Гулять так гулять, дискредитироваться так дискредитироваться Все равно никто не поверит, что я читаю лишь интеллектуальную литературу, а если поверит - пусть скорее разуверяется. Без литературы энергичного жанра, пожалуй, мне и прожить-то будет нелегко
Вот и еще одно чтение, на сей раз юмористическое фэнтази, неожиданно приятное и неконвейерное. Во всяком случае, с этим жанром у меня редко так бывало, что откроешь книгу в магазине - да так и не выпустишь из рук История о том, как взбалмошная девица, дочка богатенького нефтяного папочки, однажды сгоряча оказалась в другом мире, да еще в драконьем облике, вполне сказочна, очень забавна и достаточно лихо написана.
Ну, тут еще и героиня такая... Вот уж трудно было бы подумать, что типаж «рублевская блондинка» может вызывать искреннюю симпатию. Наверное, потому, что наша папенькина дочка не хищница, идущая по трупам, и не чванная пустышка, для которой все остальные – грязь под ногами, а добрый, хоть и избалованный ребенок, выходки которого - иногда просто скука от вседозволенности и доступности всех желаний, а то и тоска по нормальной жизни...
И вообще, я слово «нельзя» ненавижу с детства! Натерпелась. Сашенька, нельзя, не трогай мамину помаду и не крась ею снеговика. Сашка, нельзя покупать скелеты и оставлять на лестничной клетке училки, даже если она очень крикучая и вредная. Александра, нельзя принцу Уэль... не помню, как его там... в общем, нельзя этому принцу рожи корчить. Ха! Вы бы видали этого принца. Такую морду состроил – свинкс позавидует, тот, который египетский. Ну у которого физия каменная, знаете? Да этому принцу мои рожи только на пользу пошли – хоть в глазах что-то человеческое появилось, а то рыба рыбой, мороженая причем! Тьфу!

Ну дитё же малое... В сущности, по драконьим меркам двадцать – это и вправду малолетка
А я... а моя голова у него под крылом. Ох, твою ж косметичку, вот позорище. Ой, чего он подумает! Тоже мне, Лолита драконья, пристает к чужому папе.
-Э...
-Холодно, маленькая? – вдруг ласково спросил дракон и приоткрыл крыло, накрывая мне спину. – Грейся.
Э...
Во влипла. Ну ладно. Я подсунулась под крыло. От бока дракона шло тепло, как от пола с подогревом. Мрр... Глаза сами собой закрылись. Уютно. Не как с Риком, а как... как с папой когда-то. Давно, когда он еще не был богатым, они с мамой смотрели телевизор и болтали, а я засыпала между ними.
И всегда готова прийти на помощь, если только не смахнет чего хвостом и не плюнет в сердцах огнем. В этом плане она такая Александра-Александра (просто Александры, которые не такие, могут на свой счет не принимать и отнести на мой личный опыт) - сторонись все хрупкое, разбегайся все трепетное, всему злобному и лживому вообще лучше скорее лететь в космос, - а все, что останется, будет защищено, согрето и развеселено.
Помощь из города прискакала через час. Челюсти у них тут же вниз попадали, как в мультиках – бэмс, бэмс, бэмс.
Нет, можно понять мужиков. Что бандиты связанные лежат – еще куда ни шло. Навидались. Что по полянке топает ролевик в латах и вычитывает своим за побег с места сражения – еще ничего. Что заквак говорящий с шаманом болтает – ну мало ли что там бывает, у чародеев-то.
Но чтоб дракон давал девушке советы в одежде и косметике... Такое не для слабых мозгов!
И написано, как можно уже убедиться, легко, энергично, весело, слегка безбашенно – в общем, «откупори шампанского бутылку». Хотя где надо – бывает и тревожно, и печально, а местами еще и красиииииво...
Я никогда еще не видела, чтобы кто-то пил огонь, да они его словно и не пили, просто касались губами. Но пламя дрогнуло. Потом еще раз. И стало уменьшаться, тихо, без искорок.
Зато драконы вдруг стали светиться. По спине Эррека побежали огнистые зеленоватые волны, чешуя Даррины заиграла-заискрилась золотисто-оранжевыми сполохами. Засияли глаза, на миг стали прозрачными крылья, и каждая чешуйка светится-переливается, точно драконы вдруг превратились в живые, искристые, очень красивые драгоценности.
Живая драгоценность на фоне черного неба в светлых звездах.
А вокруг площадки по кругу медленно летают драконята, и следом за ними тянутся облачка сверкающей пыли. Они скрещиваются, вьются, пока всю эту маленькую площадку на скале не окружает невесомая светящаяся сеть. Нежная-нежная, точно ее из тумана соткали – светлого, сверкающего.
И грамотно построенный мир. Вроде никаких особых наворотов, нормальный фэнтазийный мир, где есть люди и драконы, и большинство из них научилось мирно сосуществовать, помогать и работать вместе, но с каждой стороны, как водится, есть свои маргиналы, которым не по душе соседская раса. Они-то и обеспечат большую часть необходимых для сюжета приключений, когда героиня одна не будет справляться... Притом описано все это стройно и очень занимательно, с подробностями как живописными, так и историческими. Местные жители колоритно ругаются «быбыдрыхами», «кфытами» и «хурмысами», наша героиня отругивается «твою ж калорию» и «чтоб вас налоговик накрыл»...
Первый раз в жизни я почувствовала, что учусь. Ни одного свободного вечера (особенно после грибов). На мою голову падали даты договоров с людьми, классификации пламени, способы защит, приемы драки по-драконьи – ну чтобы от диких отбиваться, если что. Передышка и снова: карта мира, перечень запретных мест, способы защиты от Златых Мантий, от Дикой стаи, от черт-те чего черт-те с чем. Мне даже снилась учеба.
Но я не шипела и не брыкалась.
Не только потому, что белый старейшина был такой уж сильный. Приемный папа не слабее.
Может, потому, что он думал про меня, когда учил, а не про то, сколько бабок отвалит ему папа, если он дочке втолкует что надо. А может, потому, что он ни разу не назвал меня ни дурой, ни тупицей, ни идиоткой. Рассеянной, беспамятной, ленивой – сколько раз. А вот про мозги мои – ни разу не высказался. Так что понемногу, по чуть-чуть мне становилось понятней, как тут жить. Если, конечно, не получится попасть домой.
Рик же обещал.
Хотя я... ох, уже и не уверена, что больше хочу.
Вы знаете, какая тут интересная жизнь у драконов? Они работают картографами, врачами, курьерами, на продажу многое выращивают. И с магами работают. А как тут детей любят!
В общем, мне сделали полет с ветерком - за что искреннее автору спасибо

@темы: (Про)чтение

---

А теперь совсем про другую страну с другими чудесами :)

Ах, какую траву иногда продают в развалах по 50 рублей за книжку... На сей раз – в самом хорошем смысле слова, ибо «Дело Джен, или Эйра немилосердия» (The Eyre Affair) Джаспера Ффорде мне доставило немало приятных минут. При том, что фантастикой и альтернативной историей я вроде как официально не очень увлекаюсь
А мир, созданный Ффорде – весьма альтернативно-историческая Англия, которая, например, до сих пор ведет Крымскую войну, в которой все участвующие страны завязли по уши. Там еще летают на дирижаблях, зато генетика добилась больших успехов – можно завести себе хоть дронта (клонированного), хоть мюмзика (разве что потруднее зарегистрировать). Ни с того ни с сего может возникнуть дыра во времени – впрочем, латать их входит в обязанности службы Хроностражи. А главная героиня служит в сети ТИПА – тективно-интрузивные правительственные агентства (что по-английски SO - Special Operations), которые отвечают за все дела с малейшими признаками загадочности. Однако самая главная фишка - значительно тоньше и не сразу даже определима.
Пожалуй, так: в мире Ффорде нет массовой культуры. По крайней мере, в том смысле, к которому мы привыкли. При этом все функции массовой культуры там нормально реализуются, но их принимает на себя культура высокая. Результаты выходят самыми причудливыми.
Если просмотреть телефонную книгу Лондона, обнаружится около четырех тысяч Джонов Мильтонов, две тысячи Уильямов Блейков, с тысячу Сэмюэлей Кольриджей, пять сотен Перси Шелли, примерно столько же Вордсвортов и Китсов и горстка Драйденов. Массовая смена фамилий порой приводила к проблемам в охране правопорядка. После инцидента в пабе, когда преступник, жертва, свидетель, домовладелец, полицейский, произведший арест, и судья – все до единого оказались Альфредами Теннисонами, закон обязал всех, кто носит данное имя, вытатуировать за ухом регистрационный номер. Эту меру приняли без особого энтузиазма, как и большинство правоохранительных мер.

Тинэйджеры меняются наклейками от жвачек с персонажами Генри Филдинга. Фанаты Джона Мильтона - все как один, ясное дело, Мильтоны – под свой конвент занимают целую гостиницу. Когда в театре играют пьесу, монологи комментирует весь зал, он же изображает шум за сценой и подсказывает реплики. При входе в бар «Чеширский кот» каждый посетитель должен ответить, чем же все-таки ворон похож на конторку. (Например, тем, что в обоих есть буква «б». Что значит - нет? В «оБоих»-то?) В магазинах стоят автоматы «Говорящий Уилл», за десять пенсов читающие монологи Шекспира. Самого же Шекспира – вернее, авторство его творений - рвут на части движения марловианцев и бэконианцев, периодически забрасывая собрания друг друга зажигательными бомбами. И не только они...
Сегодня вечером несколько сотен рафаэлитов окружили издательство “N’est pas une pipe”, в котором забаррикадировалась сотня неосюрреалистов. Демонстранты снаружи выкрикивали лозунги Итальянского Возрождения, потом полетели камни и импровизированные снаряды.
Гробоскоп догнал полицейского, который конвоировал юнца в костюме шестнадцатого века. На физиономии арестованного была вытатуирована репродукция Длани Господней из Сикстинской капеллы.
- Простите, сэр, как вы ответите на обвинения в нетерпимости и неуважении к переменам и экспериментам во всех областях искусства?
Возрожденец злобно осклабился в камеру:
- Говорят, что только мы, возрожденцы, устраиваем беспорядки, но я видел нынче вечером барочников, рафаэлитов, романтиков и маньеристов. Это массовое объединенное выступление классических искусств против тупых ублюдков, которые прячутся за словами о мировом прогрессе. Это не только...
Полицейский дернул его за руку и поволок дальше.
Ясно, что будни криминалиста в таких условиях приобретают дополнительные краски. А если он еще и литтектив, то есть специалист по литературным преступлениям, как наша главная героиня – так и вообще. То ненормальный биограф пытается уничтожить все письма Джейн Остин, если не опубликуют его бездарную биографию, то фальсификаторы выпустят на рынок комедию «Победные усилия любви» или поддельного Сэмюэла Джонсона... А с тех пор, как дядюшка героини, по имени Майкрофт, после изобретения способа рассылки пиццы по факсу и устройства, вычисляющего количество зернышек в неочищенном апельсине, занялся разведением книжных червей и построил Прозопортал, через который можно пройти в любой текст, возможности преступников расширились до неприличия. Теперь главный злодей, обладающий выразительным имечком Ахерон Аид, страстью к творению зла ради зла и милой привычкой не умирать от выстрелов в упор, способен не только заточить заложницу в стихотворении Вордсворта, но и похитить второстепенного персонажа со страниц «Мартина Чезлвита». А за ним, возможно, и саму Джейн Эйр, если только не удастся его остановить – ведь в этом мире исчезновение любимой героини будет приравнено к национальной катастрофе ...
Вообще книга – одна из тех, перевод которой превращается в квест, надо думать, даже интереснее чтения. И переводчики оттянулись здесь на полную катушку. Может быть, иногда чересчур, но почему, собственно, автору можно играть во что ему охота, а им нельзя? Чтобы главная героиня Thursday Next стала Четверг Нонетот, недостаточно полистать словарь, нужен ум и фантазия. Между прочим, ее возлюбленного зовут роскошно – Лондэн Парк-Лэйн (Landen Parke-Laine)! А еще у нее есть коллеги - Безотказэн Прост (Bowden Cable) и Кол (Spike) Стокер... вы угадали, последний работает с вампирами и оборотнями
Что приятнее всего – при этом текст Ффорде вовсе не набор финтифлюшек (хотя он мог бы себе это позволить). Здесь есть над чем подумать, хотя, наверное, и нет общефилософских заумствований - что, пожалуй, и лучше всего. Как положено в нормальном экшене, мысли раскрываются скорее в действии, чем в монологах. Хотя и в них - военное прошлое так просто не отпускает...
Мой брат прокололся. Никто никогда прежде вот так просто не ставил меня перед этим фактом. Военный трибунал говорил о «тактических ошибках в ходе сражения» и «общей некомпетентности». Почему-то это «прокололся» звучало убедительнее – все мы порой ошибаемся, одни чаще других. И лишь когда цена считается в человеческих жизнях, эти ошибки замечают. Будь Антон пекарем, который забыл положить в выпечку дрожжи, ему бы все сошло с рук, а ведь он бы точно так же – просто прокололся.

Дорогая сестренка, я знаю, это истасканная фразочка, но она все равно верна: первой жертвой войны всегда становится правда. Лондэн попытался рассказать ее. Не думай, что ему не было больно, - куда легче было бы солгать и обелить имя Анта. Но маленькая ложь всегда порождает большую. Военщина вряд ли может позволить себе большее вранье, чем уже породила. Лондэн знал об этом, и наш Антон, думаю, тоже.

- Если вам нравятся холодильник, машина, хороший дом, асфальтовые дороги, медицинское обслуживание, благодарите военную промышленность. Благодарите военную экономику, которая дала нам все это, и «Голиаф». Крым – это благо, Четверг. Благо для Англии, и в особенности для экономики. Вы издеваетесь над военной промышленностью, но без нее мы были бы десятиразрядной страной, которая из сил выбивалась бы, чтобы поддержать уровень жизни, как у наших европейских соседей. Вы этого хотите?
- По крайней мере, у нас была бы чистая совесть.

А под занавес я поступлю уж совсем бессовестно и утяну в свою коллекцию даже не преди-, а послесловие одной из переводчиц (другая - Наталия Некрасова). Просто ради удовольствия и чуть-чуть для иллюстрации подхода

Это «ФФ» неспроста!..

Это «ФФ» неспроста!..

Тот факт, что писатель Джаспер Ффорде фанатеет, тащится, прется и заходится от Льюиса Кэрролла, - это даже не факт. Так оно и есть на самом деле. А потому загадки, головоломки, шутки и намеки внутреннего и внешнего (а также сугубо британского, английского и уэльского) розлива он в свою книжку запихивал при малейшей возможности. Иной раз, по-моему, даже без участия сознания.
В результате вы можете встретить на этих страницах исторических лиц (по большей части из области английской литературы), их тезок и однофамильцев (по большей части фанатов соответствующего исторического лица, но необязательно), позаимствованных персонажей и собственных, названных в честь чужих, а также огромное количество географических, топографических и бытовых деталей, которые должны многое сказать посвященному читателю, а для непосвященного остаются деталями пейзажа, и не больше (вроде Уффингтонской Белой Лошади).
К примеру, Мэйда-Вейл – это район в Лондоне. Если вы посвященный читатель (или хотя бы просвещенный по данному вопросу), вы можете задуматься, почему это сотрудник с явно рядовой зарплатой позволяет себе жить в престижном районе, а затем сделать вывод, что в альтернативном мире Ффорде этот район не такой уж престижный. Ход, принципиальный для авторской концепции.
А можете этим вовсе не заморачиваться. Отличие мира Четверг Нонетот от реального настолько разительно, что мелкие детальки – это так, марципановая обсыпка торта, для мелкого же удовольствия. На тот случай, если вы еще не заметили:
во-первых, в этом мире нет Великой Британии – Уэльс откололся от империи и стал социалистической республикой (в чем ему очень помог некто бродир Ульянов, который подозрительно напоминает Владимира Ильича: бродир по-валлийски – брат, аналог нашего обращения «товарищ»);
во-вторых, по причине реализации идей Маркса на Уэльской территории уцелела Российская империя и династия Романовых. То бишь равновесие в природе соблюдено;
в-третьих... или, точнее, в-исходных, этот мир помешан на литературе. И уж это вы точно должны были заметить с первой же страницы. Правда, если бы вы учились не в русской, а в английской средней школе, знакомых (и намекающих на что-то) фамилий вы бы нашли несколько больше, чем сейчас.
К примеру, Босуэлл, начальник мисс Нонетот, так радовавшийся, когда его сотрудникам удалось посадить банду, перепродававшую краденые первоиздания Сэмюэла Джонсона, явно не случайно является однофамильцем некоего Джеймса Босуэлла, прославленного (среди британцев) друга и биографа некоего Сэмюэла Джонсона, писателя и лексикографа, автора «Словаря английского языка», прославившегося благодаря биографии, написанной его другом Босуэллом. Вы еще не запутались?
Таких мелких намеков в тексте, повторяю, много, и расшифровать их все я, во-первых, не берусь, а во-вторых, это уже задача для фэнов, которых Джаспер Ффорде любит, ценит и уважает. Английским фэнам уже много чего удалось раскопать. Мистер Бранвелл, председатель общества «Бронте для народа», наверняка поменял предыдущую фамилию на нынешнюю в честь матери сестер Бронте (или, если совсем извращенец, в честь среднего имени брата сестер Бронте). В городе Хэй-на-Уае проводится литературный фестиваль (и вроде бы сам Джаспер живет где-то неподалеку). Рассеянный профессор Рансибл Спун обязан своим именем Эдварду Лиру (и уже во вторую очередь многочисленным поэтическим сообществам, носящим то же имя, но уж точно не одноименным закусочным). Сноркеры – это старомодное сленговое название сосисок. «Джем Роли-Поли» - классический английский пудинг (рецепт приводить не станем). Станция техобслуживания «Лея Деламар» существует в нашем мире – неподалеку от Чиппенхэма. «Малард» - английский локомотив-рекордсмен...
И так далее, и так далее...
Теперь о персонажах.
Если вам ничего не говорят слова «дронт», «Шляпник», «Мартовский Заяц» и «Чеширский кот» - срочно купите Льюиса Кэрролла. И прочитайте. Вам понравится. Кстати, Ффорде точно выяснил, как именно играют в Королевский крокет, - правда, в этой книжке он об этом ничего не рассказывает. Надо ждать следующих.
Братец Майкрофт получил широкую известность в литературе как родственник самого знаменитого сыщика. Тот ли это Майкрофт? Неизвестно. Во всяком случае, интеллект совпадает.
Полное имя тети Полли – Полианна, девичья фамилия – Флобер. Не знаю, не знаю... У настоящей тети Полли просто обязан быть племянник по имени Том. Впрочем, не исключение, что дело в альтернативной истории. С племянницей Четверг – тоже неплохо получилось, как сказал один старый преферансист.
Кстати, по поводу племянницы и ее фамилии. У Честертона был человек, который был Четвергом. Так вот, это не тот. Не Нонетот, а просто не тот. Папа нашей Четверг – полковник. Но не тот, о котором вы, может быть, подумали. Просто полковник Нонетот. Настоящий полковник. И дядя – хоть и Майкрофт, но все же, видимо, не тот.
Да и вообще многие персонажи в этой книге – не те, кем кажутся. Имейте в виду. Хотя по поводу Элизабет Баррет-Браунинг, Гоббса, Деламара, Дилана Томаса, Джона Мильтона и других можно справиться в словаре. А если вам удастся обнаружить родословную Филиппа Тэмворта или Старми Арчера, сообщите, пожалуйста, мне.
С уважением,
Ирина Андронати.

Постскриптум. Не исключено, что многое из того, что покажется читателю шуткой, цитатой или намеком, - чисто случайные совпадения. К примеру, господин Ффорде пишет свою фамилию через два «ф», потому что именно это сочетание передает звук «ф» в валлийском диалекте. А одно «ф» передает звук «в». Но все равно, Ффорде вместо Форде – это прикольно.

Еще один постскриптум. Даже не пытайтесь найти в тексте тринадцатую главу

@темы: Коллекция предисловий, (Про)чтение

---

... где горе и грех – больше, чем пустые звуки

Маленькие девочки должны всегда ставить носки врозь и ни за что не попадать в глупое положение.
Маленькие девочки знают наизусть стишок про папу Уильяма, но еще не заглядывали в книжку про принцессу Гонерилью.
Маленькие девочки понимают, что «голову долой» в устах королевы – чаще всего лишь более энергичный вариант «черт побери». (Впрочем, если разбираться, что тут хуже...) Если они не сразу понимают, им это объясняют грифоны и короли.
Маленькие девочки знают, что такое смертный бой за корону, лишь из детского стишка, и, уж конечно, не участвуют в процессе непосредственно.
Маленьким девочкам лучше не видеть, как и из чего готовится зелье «Выпей меня».
Маленькие девочки или путаются под ногами, или посылаются по поручениям.
Маленьких девочек видят лишь свысока.
Больших девочек принимают в более интересные игры.
Иногда

Дальше будет про расчудесный апокриф Тима Бертона по "Алисе" Льюиса Кэрролла. Реакция - положительная, хотя, возможно, и не совсем адекватная. Ну это я просто в таком расположении духа. Иногда устаешь бежать изо всех сил, чтобы только остаться на прежнем месте

Честно признаюсь, было тревожно. Казалось, ну вот опять. Еще одна «Алиса», еще один технический апгрейд старой сказки для нового поколения – да, визуализированный самим Тимом Бертоном, судя по плакатам, красиво и глючно, ну и... дальше-то что? И сколько же можно – после всего, что уже было, особенно у нас, счастливых обладателей еще большего числа Алис, чем на родине оригинала?
Ох мне и дали этого «дальше что».
Так дали, что и вынести-то сразу удалось не все.
Вот Алиса, например - «не ела, не пила», а все равно выросла. И, кроме умения держать спинку, ставить носки и помнить стишки, с нее теперь требуется еще думать о благополучии родных, уметь удачно подцепить мужа и без звука втискиваться в корсет – как реальный, так и аллегорический. А с корсетами обычно плохо, если голова занята мыслями, что почувствуешь, если вдруг взять и полететь...
Впрочем, если и «полетишь», сбежав из безвыходной ситуации в давно забытую кроличью нору, требований к тебе далеко не убавится. Оказывается, и вернуть ушедшее Время – лично твоя задача, и Бармаглота побеждать - тебе же, а не герою какой-то там баллады, и если хочешь, чтобы никому тут не срубили голову – тоже как хочешь, так и устраивай. А не хочешь – так и не хоти.
И никакой тебе твердой опоры. Ни в том мире, ни в этом. Добрый мечтатель-папа исчез навсегда, и уже некому прогнать ночные кошмары умным словом. Близкие люди – вообще не защита, а почти заградотряд... ну, это как раз дело обычное. Никакой Грифон не скажет, что все вокруг одна комедия. Никакой Шалтай-Болтай не прочтет лекцию о том, что в соседних дебрях борбочет или громычит – придется ориентироваться по ходу, когда оно на тебя вылетит (это будет Брандашмыг, спасайся кто может!) Никакой Белый Рыцарь не вступит в поединок с Черным – а может быть, так-таки _уже_ не вступит, черный-то вот он налицо, даром что доспехи поверх валетовской ливреи. А короли – все, что были! - вообще будто испарились, оставив дам заниматься политической борьбой.
К слову. Есть сказки о борьбе и есть сказки не о борьбе. Мне, как правило, всегда нравились первые – ну это потому, что запас энергичности и желания махать шашкой, столь неудобный в делах земных, уводить в виртуальный экшен - самое милое дело. (Разве что изничтожение побежденной стороны меня никогда не привлекало, сказывается советская закваска «победить, понять и перевоспитать»). Зато вторые я больше уважаю. Обычно они глубже и красивее. Я это к чему вдруг о себе? Среди тех сказок, которые не о борьбе и которые мне все-таки серьезно нравились, навскидку вспоминается лишь «Девочка со спичками» и вот «Алиса». Такой своего рода заповедник, где добро и зло, как известно, живут на разных берегах, а главное в истории – познание пути и обретение себя, даже в неупорядоченном мире, далеком от устоявшейся логики. И, само собой, всякие странности, сумасшедшинки, словесно-логические игры и прочая занимательная математика. Плюс осознание того, что, если очень захотеть, можно проснуться.
Здесь же, сколько себя ни щипай, пробуждения так просто не будет. А будет все по всем канонам «борьбастого» мира: две партии, интриги, спасения, лазутчики, казни, темницы, и, наконец, финальный поединок. После которого, если повезет, можно и пробудиться. А если нет – то нет. Тут уж не до математики, когда друзья за решеткой ждут.
Ну и вот, плавно подошли мы к тому last but not the least, что унесло мне крышу со скоростью той самой шляпы. Оказывается, есть кое-что положительное в предложенном фильмом раскладе. Чего-чего только не было в причудливом мире Страны Чудес, но вот эмоциональных привязанностей – их и правда, считай, не было. Во всяком случае, со стороны коренных обитателей. Страна Чудес, безусловно, чудесна, но также неуютна и равнодушна. Как стеклянные ножки того самого столика, с которого никак не достать ключик в сад.
Так вот. Теперь по стеклянной ножке можно почти-почти уже добраться до столешницы. А за столом, где происходит Безумное Чаепитие, оказывается, умеют радоваться гостье. Конечно, как ненормальные – а как нормальные тут никто ничего не делает И конечно, не за здорово живешь, а во имя будущей победы над Бармаглотом. А кто и когда что-то получал за здорово живешь? (Призрак совсем другого юного викторианца появляется из воздуха, подмигивает свободным от повязки глазом, снова растворяется, продолжаем разговор). И пусть рядом с Алисой остаются не самые, может быть, могучие герои, но если к ним приглядеться, то с ними вполне можно сварить кашу. А то и кое-что покруче каши. Действительно, стоило вернуться в затерянную страну хотя бы затем, чтобы увидеть, какой замечательный пес вырос из несмышленого щенка, с которым играла маленькая Алиса, узнать, до чего обаятелен невозмутимый Чеширчик даже без фирменной улыбки, и с удивлением понять, что Мышь-Соня, не иначе, является дальней родственницей Рипичипа (и уж точно – нашей «Софьи Петровны» из мультика про КОАПП). Про безумно харизматичного и сумасбродно-трогательного Шляпника с его летательной шляпой я уж и не говорю, слов не хватит
И вот на этом-то этапе, наверное, всякие странности и непонятности, и неизвестности, и неприятности получают какой-то смысл, кроме тренировки подсознания. Хотя и с темой управляемых сновидений в фильме разобрались, не забыли. Но одно дело - обрушить иллюзорный мир, как колоду карт, а другое - занять в нем свое собственное место. Даже не предназначенное, а именно свое. Не затем, чтобы стать храброславленным героем, а чтобы положить конец уродливому владычеству страха.
Тем более что Алиса, при всей своей угловатости и решимости, далеко не абстрактный рыцарь в латах (или без), а по-прежнему нежная, как лань, и любящая, как собака, и иногда может просто быть беззащитной – что, оказывается, тоже может спасти, и этот момент мне очень понравился. И за здорово живешь она не станет рубить башку даже Бармаглоту. Тут уж просто деваться некуда, ведь чистоплюйство – прерогатива Белых Королев, у них есть высокий трон, а кому-то же надо встать на землю, взять в руки меч и сыграть белыми, раз за них некому больше играть. (Хотя, кто знает, может, и Червонная Королева не с первого раза выучила свой фирменный клич, и если бы нашлось в ее жизни хоть немного любви, может, и знала бы она о стратегическом преимуществе этого чувства над страхом... Впрочем, что толку гадать о невозможном?)
И в итоге, как положено, больше всего пройденный путь отражается на прошедшем. Потому что, когда на собственной шкуре испытаешь, так ли злопасен Брандашмыг, как его малюют, можно не устрашиться и более страшно намалеванных вещей. И, когда в виртуальном мире выделяются лица друзей, то и в реальном плотная, казалось бы, совсем непроницаемая стена общества, если к ней правильно подойти, распадается на отдельных людей, каждому из которых можно дать отдельный ответ - или задать вопрос. И тогда выход из тупика найдется не под землей и не в небесах, а в той же земной плоскости – если только чуть раздвинуть грани привычного. И, конечно же, управлять своей жизнью, куда труднее, чем управлять своим сном, но... может, все-таки есть надежда сплясать в финале джига-дрыгу?
Синяя Бабочка выпорхнет из кокона Синей Гусеницы. Мир, в котором жила Элис Лидделл, вылетит прямиком в «ревущие двадцатые» - не без своих Бармаглотов, но все же. И все - правда, даже если этого и не было, как сказано совсем в другой сказке.

@темы: Культпоходное

---

И еще выпьем...

...За другого драматурга, который когда-то наводил шороху уже на лондонских театралов. То поставит кровавый триллер о Варфоломеевской ночи или о Тамерлане, то вполне себе откровенную гей-стори с участием коронованных особ, а то поручит зачитывать пролог духу Макиавелли.
А еще он рассказал, как доктор Фауст пытался остановить мгновенье (правда, то было мгновенье вовсе не чудное), и как по-латыни звучит фраза "казнить нельзя помиловать" в приложении к королю Эдуарду ( "Edwardum occidere nolite timere bonum est", что можно примерно перевести как "Убивать Эдуарда не следует бояться надобно". Вот тут и вертись )
А жизнь свою он умудрился окружить таким количеством тайн (католик-не католик, шпион-не шпион, гей-не гей, в общем, rakehell), что ни дату рождения, ни дату смерти выкопать с него потомки не смогли (а кое-кто считает, что со второй датой он вообще всех надул и ее вовсе не было )
Зато осушить кружку эля за Кристофера (Кита) Марло вполне можно как раз в этот день, когда его существование на свете было засвидетельствовано записью о крещении. Что и :)

@темы: Распивочная "У великого человека"

---

Выпьем...

Почитатели говорили - "гений борьбы", недоброжелатели называли "Калибаном". Для соотечественников - крупный поэт, для иностранцев - влиятельный романист, и круги от самого значительного его романа расходятся по миру от наших великих писателей до современников (вон у наследников не так давно отбили права на продолжение ). А уж в области театра этот человек когда-то учинил такое...как минимум, чуть ли не лично отменил пресловутые три единства. А перфомансы его поклонников на премьерах до сих пор вспоминаются больше самих премьер
А еще он был против смертной казни. И против падения женщин и угнетения детей. И против Наполеона III, которого так доставал своими памфлетами, что о том Наполеоне я, на правах невежды, только и знаю, что он Наполеон Малый
А еще он показал, насколько яркими - и даже положительными! - способны быть physically challenged герои. До сих пор, кажется, только в сказках такие попадались. Кстати о сказках - он хорошо рассказал, что бывает с теми самыми старшими сестрами, когда Золушки оказываются принцессами, и что их, может быть, тоже стоит понять и пожалеть (за что ему от меня огромная благодарность), А один герой, - правда, уже вполне здоровый и боевой, сбежал из его драмы в комедию к другим авторам и вполне успешно там подвизался, даже дойдя до отечественного музыкального фильма.
И это именно из-за него у меня (как читателя) любовь к потокам ассоциаций, к разветвленным антитезам, к лекциям, ни с того ни с сего вторгающимся в повествование, а также к саспенсу и к нешуточным развилкам в ситуации морального выбора. И никакой он мне не конфликтер
Ах да. Еще этот человек подарил Парижу Гавроша. И увидел с птичьего полета Нотр-Дам
Так поднимем же за Виктора Мари Гюго, который когда-то родился этого числа, бокал с коньяком, который сам он, говорят, называл напитком богов!

@темы: Распивочная "У великого человека"

---

Хорошо смеется тот, кто смеется последним

А вот совпали у меня хорошая история и хорошая песня, в результате чего нарисовался вот такой клип по "Похищенному" - как обычно, почти синопсис...

Тебя заставляли плакать - и вот ты улыбаешься,
Тебя заставляли ползать - и вот ты летишь,
Тебя заставляли плакать - и вот ты улыбаешься,
И ты еще посмеешься последним, малыш

Военные и защитники на фоне прошедшего праздника могут принять на свой счет как пожелание той самой удачи в бою

скачабельное

---

Выпьем же...

Своей театральной деятельностью он ответил на сакраментальное "не верю" - "ну и не верьте, главное - задумайтесь". Он показал, что песни плюс разговоры - это вовсе не обязательно оперетка. Он рассказал, что добрый человек вряд ли выживет, не бывая злым, что несчастна та страна, которая нуждается в героях, и что если войною думаешь прожить - за это надобно платить. Он доказал, что сумма в три гроша - это не тьфу, а очень даже ого-го, и даже предсказал, что одиннадцатое сентября станет памятной датой (хотя, конечно же, не в том смысле, какой подразумевал).
Так выпьем же по рюмке шнапса в честь того, что 112 лет назад родился Бертольт Брехт!
А еще можно накатить по стопке водки, разумеется, за Пастернака, вместе с его стремлением дойти до самой сути, за старейшего Дон Кихота российской сцены Владимира Зельдина, а также за автора лучшей пьесы о судьбе старшей сестры, о детективе в каменном веке и, опять же, о Дон Кихоте и его Дульсинее - Александра Володина.
Ну и за новый мой ауточеллендж, в порядке которого весь следующий год моей жизни я собираюсь время от времени тут виртуально попивать то за одного, то за другого. Чтоб не заглохло

@темы: Распивочная "У великого человека"

---

Reset :)

Все-таки здорово, что раз в году можно снова почувствовать себя новорожденным. Вот таким

И из груза опыта, висящего на плечах , что-то оставить на будущую жизнь, а что-то списать за баланс как просроченное (о да, регулярный подарок мне на день варенья от нашего финансового органа - чувство радости от сданного накануне годового баланса)
Перезагрузиться - и продолжать
Все будет хорошо!

---

Чего хочет муЩЩина

Какой мужчина - неважно. Я его не выдам Но повеселил меня таким образом журнал "Домашний доктор", вперемешку со статьями о цветотерапии и о средствах уберечься от простуды.
Женщины должны помнить, что сексуальность и привлекательность определяются не столько внешностью, сколько поведением. Мужчину удерживает не общественный статус его спутницы, не ее знания в области всемирной истории и высшей математики, не ее ум, талант и манеры. И даже не сексапильная внешность. Мужчине не это нужно от женщины в длительных отношениях. Для него важен секс. Из двух красавиц выбирают ту, к которой сексуальное влечение выше. Это было, есть и будет основой межполовых отношений.
То-то я и смотрю, столько интереса к отношениям однополым...
Сначала мне было трудно понять, почему же так обидно за историю и математику. Я ведь уже знаю и высказывание о том, что видеть хорошо накрытый стол гораздо приятнее, чем слушать, как жена говорит по-гречески. Потом пришла мысль, что всемирную историю и высшую математику все-таки изучают не затем, чтобы удержать мужчину, а ради самих знаний и того, что обычно делают со знаниями. А кто затем - то так им и надо. Понтовать знаниями надо совсем не супруга, а круг друзей, и совсем по другим правилам.
А кроме секса, главное нужное качество женщины -

незаметность

Во-вторых, мужчне важно, умеет ли его избранница не задавать вопросов, умеет ли она не спорить и не вступать в полемику по каждому поводу, не устраивать бытовых войн. В-третьих – может ли она дозировать общение и саму семейную жизнь, чтобы она не становилась в тягость. В-четвертых – умеет ли она в случае измен (а они, увы, все равно возниают) не искать причину разлада в семье во внебрачных связях мужа, реальных или надуманных. Вот, пожалуй, и все. Посмотрите, как многие пары между собой разговаривают – эо привычное раздражение в голосе, рефлекторное одергивание, покрикивание, понукание. Когда мужчина встречает уважительное, заинтересованное, улыбчивое, доброжелательное отношение, у него может проснуться ответное чувство. Это вполне нормальная человеческая реакция. Несмотря на кажущуюся простоту большинство женщин сегодня не в состоянии эти рекомендации выполнить.
- А как же домашние пирожки, борщик, хрустящее белье? Неужели мужчинка это уже не нужно?
- Разделение домашнего труда ушло в прошлое. Если женщина умете быстро, незаметно и вкусно готовить, то это неплохо. Качественная, «умная» бытовая техника сегодня общедоступна. Не говоря уже о возможности нанять домработницу и наличие целой инфраструктуры обеспечения быта. Да и мужчина сегодня без труда (в бытовом смысле) может обслужить себя сам.
Да нет, я не против того, кто высказывает. Откровенно, по крайней мере. И лишний раз заставляет вспомнить, что расширение прав и свобод само по себе не обеспечивает того, что тактически неэффективное поведение становится эффективным. Будь то роль жены в семье, ребенка в школе или вечной дилеммы "служить или прислуживаться". Расширение прав и свобод обеспечивает лишь физическое выживание даже при выборе неэффективного варианта поведения. Без прав и свобод и это недостижимо.

@темы: Бухтелки, ворчалки и рыдалки

---

Потому что вот всё у нас так...

... иду в магазин с четко заданной целью - купить книжку, как есть, молиться и любить, а покупаю про то, как:

пить

пить, играть и трахаться...
Ирландия – удивительная страна. Ни в одной другой стране я не сталкивался с тем, чтобы беспробудное пьянство до такой степени считалось нормальным, повседневным, общепринятым поведением. За исключением жалкой горстки «хороших мальчиков», там пьют абсолютно все – с утра и до ночи. Как раз в этом и заключается главная причина того, что Изумрудный Остров почти никогда не отображали в своих произведениях великие художники, скульпторы и архитекторы: ни один из них не был в состоянии удержать в руках кисть, долото или карандаш достаточно долго для того, чтобы доделать свою работу.

играть

Абсолютно незнакомые люди хлопают друг друга по плечу и пожимают руки, когда дилер проиграл или кто-то набрал двадцать одно очко. Неожиданные крики, вой, пение, шутки и молитвы не просто допустимы – они поощряются. Во время игры в кости люди кричат на кости, словно обращаются к живому существу, умоляя их приземлиться на «лапы щенка» (две пятерки). Когда дилер показывает шестнадцать и берут карту, даже самые кроткие домохозяйки орут: «Будь ты проклят!» Не сомневаюсь, что мы не приезжали бы в эти пабы и казино с другого конца света, если бы не фишки, пиво, деньги и виски, но главная причина, почему мы снова и снова приезжаем сюда и проводим здесь очень много времени, в том, что и в казино, и в пабах можно встретить чертовски приятных людей. Именно поэтому меня никогда не привлекали азартные игры онлайн. Если бы я хотел просто зарабатывать деньги, весь день глядя в монитор, я бы отправился на работу.

и трахаться...

Только не подумайте, что в Таиланде такие «специальные услуги» предлагаются в каждом книжном магазине, табачной лавке, автосервисе и придорожном кафе. Подозреваю, что это место функционирует точно так же, как и миллион других мест, где дети ходят в школу, а бабушки подметают пол и ходят на рынок. Но со временем стало очевидно, что секс глубоко проник в самое сердце тайского общества, и стало очень сложно отделить его от повседневной жизни Таиланда. Отчасти это произошло из-за сложившегося в мире стереотипа, будто Таиланд – это котел похоти.
Хочу привести отрывок разговора, подслушанный мной около злосчастного книжного магазина. Два молодых парня с типично лондонским акцентом горячо спорили. Один из них намеревался войти в магазин, а его друг пытался его остановить.
Первый:
- Эй, какого черта ты там забыл? Я хочу трахаться, а не читать эти проклятые книжки!
Второй:
- Тогда иди за мной, тупой кретин. В этой гребаной стране они трахаются повсюду!
Нет, правда, "Drink, Play, F@#k" Эндрю Готтлиба - довольно забавное и оптимистичное чтение. Хотя и "ответ Чемберлену" в лице Элизабет Гилберт, что несколько омрачает. Очень уж главный герой положителен именно с женской точки зрения таких акулов не бывает
И еще, оказывается, очень уж затратное это дело - "лечить душу ощущениями". Сразу понимаешь, что хороша Маша, да не наша. Пока отстроишь свою жизнь, останешься без средств на ее дальнейшее поддержание. Год без работы - это ого-го, да еще и по такому объективно_далеко_не_трагичному_ поводу, как развод без детей.
*размечтавшись*
Вот написал бы кто еще один ответ, да по-русски! В более бюджетном варианте, дней за тридцать, в рамках стандартного отпуска, и в пределах нашей широкой страны. Нет, правда, у нас ведь есть столько знаковых мест, которые лично я знаю только по названиям - есть Алтай, есть Селигер, вон от Джуда я с прошлого года знаю, что есть Коктебель, и так далее, и так далее...

@темы: (Про)чтение

---

Орлы юриспруденции

Занятная все-таки штука жизнь, в частности, как мешанина из актуального и неактуального...
Да, я веду себя как нормальный человек (что вообще-то бывает со мной редко ) и смотрю последние киноновинки. И шикарную городскую легенду про гениального диагноста Х. и его верного английского бульдога (все понятия упомянуты в самом лучшем смысле - ничто так не радует сердце, чем грамотная и лихая профанация холодным зимним днем. А Иришка-то какова, а?). И правдивую историю про то, что будет, если мы, окончательно засрав родную планету, отправимся засирать покорять остальные (и да, мой ответ на ключевой вопрос совпадает с ответом главного героя - при условии, что моя родная цивилизация, способная ваять дорогущих аватаров, все равно будет заставлять своих инвалидов толкать колеса руками, как в замшелом двадцатом веке. И еще одно да - самым крутым визуальным эффектом были для меня листья папоротника, чуть ли не гладящие по лицу; жаль, что фильм вышел зимой. Черт возьми, если мы упустим такую планету, которая у нас есть уже и вотпрямщас - то и черт с нами!) И удивительно неграмотную экранизацию удивительно грамотно рассказанной когда-то истории про Дориана Грея, на которой мне пригодилось умение выть как баскервильская сторожевая (слабое утешение - псевдопатриотическое чувство "вот и не только наши сценаристы лажают, и "у них там" не умеют читать собственную литературу. Ах да, еще портрет хорош - и то лишь в первоначальной вариации, а не оживающее чудовище, порожденное развратной жизнью героя). И даже безумную новоорлеанскую байку про то, что будет, если Штирль поцелует Гексля (колдуны по-новоорлеански хор-роши! )
А в то же время самое яркое впечатление от начала года - что мне по принципу "лучше поздно, чем никогда" удалось оценить "Свой среди чужих", в кои-то веки забив на сумбурность сюжета. Что Лебешев гениальный оператор, а Михалков и Артемьев - хитрейшие люди, умеющие обращаться с психологическими якорями. И что жить стоит именно ради таких моментов, которые там в этом самом якоре, а все остальное - так, набивка.
(Да, я знаю, что среди психонаркотических туристов на Саракш я буду в первой партии. А то и не уеду).
А еще в то же самое время первые рабочие недели нового года у меня прошли под сериал "Господа присяжные". Причем из-за случайно упавшего взгляда в случайно выбранном магазине. Поразило меня лицо героя, а оказалось, оно там еще и не одно... Ни одной знакомой мне ранее фамилии в титрах, и при том - удивительно интересные лица. За которыми интересно наблюдать. Чем я, собственно, сейчас и буду...
Вообще, занятный сериал, главным образом из-за своих противоречий. Во-первых, исторический (середина 19 века), и притом ничья не экранизация. Во-вторых, судебный сериал - это по определению вещь бесконечная, а тут вышло всего десять серий, и даже не все завязанные линии удалось в них развязать. Может, с рейтингами у них не срослось (а где еще найдешь сериал, в котором серьезно спорят о Канте?) - но, подозреваю, скорее кончились деньги, так что они по-быстренькому грохнули Александра Второго и закрыли процесс. Ведь те же интерьеры даже по сравнению с дорогим "Идиотом" интереснее. И костюмы, кстати, тоже - даром что герои принадлежат к средним слоям общества, для интересности наряда вовсе не обязательна роскошь.
Так вот, даже подобный обрыв создает впечатление некоего другого порядка - будто бы прошел в рамке перед нами кусок жизни, какая она была, со всей ее неоднозначностью и незавершенностью, с противоречиями, кипениями и страстными диалогами, большею частию между глухими. Как жили, как признавались в любви, как бегали на далекодопремьерные прослушивания музыки из "Лебединого озера" или на первую выставку "Ночи на Днепре", нет-нет да и стараясь заглянуть за полотно в поисках спрятанной лампы, таскали незрелые рукописи в журнал Салтыкову-Щедрину, как власть то закручивала, то отпускала гайки, чем совершенно расшатала резьбу, а подданные пытались удержать права и свободы, дарованные самодержавием и потому по определению ненадежные...
Как разночинцу и нигилисту мне было очень и очень интересно

картинки и цитаты... кто-то тут зарекался от грандиозных пискспамов, ага

Правда, одни рисованные заставки к титрам - загляденье?

Вот то лицо, которое меня так тронуло, это помощник присяжного поверенного Жарков – Роман Ушаков. Одухотворен, самолюбив, местами желчен и чистоплюист, но в хорошем смысле... кстати, четкоопределяемых и описуемых в двух словах персонажей тут почти нет, так что просто смотрите сами...
/a>
Его коллега, Леонид Похитонов – Алексей Барабаш. Эх, был бы у нас свой Голливуд... Менее чистоплюист (и не в самом хорошем смысле), однако старается в особенную грязь не вляпываться, хотя обстоятельства ведут его сильнее. Зато энергичен и обаятелен! (на меня, во всяком случае, такое обаяние действует)

Катя, пока неопытное и слегка воздушное, но довольно умное создание, не лишенное юношеского максимализма (в лучшем смысле) – Саша Куликова


Наташа, ее сестра – Ирина Савицкова. И даже не является пламенной революционеркой (в худшем смысле; Остап проникся духом и заговорил в скверной манере присяжного поверенного) - хотя годы ни за что ни про что в тюрьме и ссылке даром не проходят. Сильная, волевая, при этом добрая и делающая добро.

И те же - вперемешку, в разных видах и обстоятельствах...

Исторические личности тоже появляются. Вот вам, например, царь Александр Второй - Андрей Смирнов; в том числе с княжной Долгорукой

Юный цесаревич

Рыцарь без страха и упрека, А.Ф.Кони – Сергей Власов. Действительно, воплощение порядочности в непростой политической ситуации.

Желчный, резкий редактор Салтыков-Щедрин – Сергей Козырев. Как ни странно, до сих пор трудно было представить, как люди ходили с такими бородами...

... а вот еще и Достоевский – Олег Власов. Страстность и эмоциональный накал прилагаются.

Вера Засулич – Юлия Каманина
/a>
А вот градоначальник Трепов, в которого она стреляла – Вадим Лобанов

Граф Пален, министр юстиции – Юрий Орлов. И вовсе он тут к присяжным не "параллелен", а вполне "вертикален" - это ж надо, террористку оправдали...

Вот еще несколько официальных лиц - Валуев, министр внутренних дел

и Маков, министр их же; задает распеканцию сотрудникам печати

Местный олигарх... кхм, купец-миллионщик Васянников, проворовавшийся на военных поставках - Александр Завьялов. В КПЗ

"Уно, уно, уно, ун моменто"... Капелла, выписанная означенным купцом для означенной камеры

Если по кадрам хоть в малейшей степени удалось составить понятие об обещанных мною интерьерах, то вот и еще... Снимали в большом количестве музеев-квартир:

И огромное количество всяких-разных лиц и людей - исторических, близких к главным героям, совсем эпизодических...


Цитаты. Кто сказал, намеренно не уточняю

- Реформы на бумаге и реформы во плоти друг друга и не узнАют. Людей-то для реформ где взять?
- Потому и взять негде, что ты – в литературу, Бурдыкин – в нотариусы, половина университетских – на войну славян освобождать, а другая одной политикой бредит. Кому новый суд строить?

«Павел Жарков. Ненастье. Драма»... Я к тебе за помощью, а тебя самого надо спасать. Жарков, выгляни в окно! Наш час пробил! Наше время на дворе – могу я красиво сказать? – нас Россия ждет. Народ, исстрадавшийся по праведному суду, ждет. А что касается ненастья и драм, так этого и без нас хватает.

Наверно, каждому человеку надо посидеть в тюрьме. Отсюда все видится иначе, без примесей – и та жизнь, и вон та... Ты думаешь, это тюрьма? Это академия. Сюда запихивают по большей части невинных, случайных людей и держат, пока не поймут то, что поняла я. Сначала кажется, что с любыми можно сделать все, что угодно. Это действительно так, если сам человек не поймет, что против его собственной воли нельзя. Ни у кого не получится. С одними можно, а с другими – ни за что.

Они же мучеников, как на монетном дворе, куют. А мучеников народ жалеет. Арестантов вот уже за героев почитают. А ведь народ в тюрьмах весьма разнообразный, весьма... Но, благодаря мучительству властей, все выглядят героями. А героям верят. За героями идут.

- Сидел прежде мужик в навозе, сено жевал и за барина бога молил. Получил волю – и на государя, на помазанника божьего, руку поднял!
- Так это ж не мужик, не крепостной стреляет. Все дворянин! Рыба гниет с головы.
- Нет, я понимаю, что во всех державах царствующих особ убивали. Мы того не миновали. Но если во дворцах, это ж перевороты, а у нас же – на улицах палят!
- Это мальчишки да скверные девчонки. Вы обратите внимание на их воспитание. Они крепостного права не помнят, им господин Аракчеев не известен, они про «зеленые улицы» со шпицрутенами и не слыхали. Им свободу подавай! Их отцы, понимаешь, имения в карты проигрывали, а эти революциями бредят!

- Я приглядывался, прислушивался ко множеству людей с одной мыслью: мне хотелось понять, услышать главный звук, главную ноту сегодняшней жизни.
- Услышал?
- Представь себе. Освобождение крестьян, введение новых судебных уставов, гласность судей, отмена рекрутчины – события величайшие, но... Это вехи. Великие вехи самого трудного, и, скорее всего, бесконечного пути человечества. Вот и нам, русским, понадобилось не одно столетие, чтобы понять: желание властвовать над ближним – признак умственной и нравственной грубости.
- Красно сказано. Но позволь не согласиться – даже не с тобой, поскольку ты высказал как бы уличное представление о власти: если власть, то непременно – в бараний рог! Убери власть, и жизнь рассыплется. Нельзя тебя надолго отпускать: вот, анархического духу набрался. Добро бы из Женевы с такими мыслями приехал, а то, надо же – из Белополья!

Я просто не понимаю, как это мужья не радуются, когда их жены развлекаются. Я теперь получила от Мишеля два бриллиантовых браслета, о которых давно мечтала, и так мне теперь все нравится в жизни – и занятия детьми, и воркотня мужа... На душе, поверьте, веселей.

Вот и Рождество прошло... И никаких рождественских чудес. Выходит, что бог на их стороне. Ничего не переменилось.

Одни испытывают стыд, видя то, что происходит вокруг, другие нет. Те, кто испытывает стыд, задаются вопросом, что делать. «Руду копать», - отвечают им те, кто стыда не имеет. Все Петру Великому спасибо. Разломил Россию на властвующую, в париках и камзолах, и на покорную, в бородах и кафтанах. Вот и оказалось, что России две. И речь у них разная, и мыслят они по-разному. Цели, стремления, помыслы – все разное. Между ними пропасть, и пока она есть, все разговоры, все жертвы не будут ни поняты, ни приняты.

Когда монах принимает постриг, он не приносит себя в жертву. Для человека, безмерно дорожащего мирским – да, это жертва, а для призванного – это путь к той свободе, которой он никогда не найдет в миру.

- Они себя не жалеют. А тот, кто себя для дела, для идеи не жалеет, тому и остальных людей, может быть, не жалко. У них особое тщеславие жертв, тщеславие непомерное.
- Может быть, на наших глазах новая религия рождается? Эти первохристиане, которые с крестом шли на римские арены, знали, что их растерзают...
- Нет! Человек обязан дорожить своей жизнью. Иначе это получается уже и не человек, а снаряд, что ли - средство, направленное куда-то к саморазрушению!

По процессу ста девяносто трех осуждены шестьдесят четыре человека. Остальные освобождены за недоказанностью обвинения. А пятьдесят четыре покончили с собой, сошли с ума, умерли в тюрьме за три года следствия! Власть должна понять, что это провал!

- Вот вам ваши любезные присяжные! А вы их так высоко ставите. Вы, судья, само беспристрастие, не можете ручаться за обвинительный приговор! Да-с!
- Граф, я люблю суд присяжных и дорожу им. Но если сама возможность оправдательного приговора заставляет вас, министра юстиции, обер-прокурора России, выходить из себя – может быть, действительно, забрать у них дело? А почему бы вообще не изъять все дела у присяжных и не передать их полиции?

- Почему права, данные суду, данные обществу, урезаются, сокращаются, сжимаются, как шагреневая кожа?
- Может, забежали слишком далеко? Может, рановато? Судебная реформа, судебная реформа... Ты статью первую Свода законов помнишь, не забыл? «Самодержец всея Руси является правителем полным и неограниченным». Пункт второй: «Любое решение самодержца по любому частному вопросу отменяет все законы, этому решению препятствующие». И вдруг – независимый суд!
- Что, рано волю дали?
- Все дело в том, как волю дали, почему. А дали из страха. Запугал господ хороших Александр Освободитель: «Лучше сверху, чем снизу». А из страха даже жениться нельзя – все равно ничего путного не выйдет.

- Но согласитесь, господа, что розги – это же мера почти отеческая! Эта мера должна отрезвить молодежь и показать, что на нее смотрят как на сборище школьников. Неужели тюрьма или каторга лучше? Надо лишить политических преступников права считать себя преступниками и ставить их в положение провинившихся школьников, заслуживающих школьной меры наказания – карцер и розги. Бывало, девчонку обвинят в пропагандистике, председатель суда спрашивает: «Признаете ли вы себя виновной?» А та рисуется, а та красуется и речи произносит в пользу бедных и бесправных. А где она их увидела? В тюрьме разве что. Россия, господа, под сенью обожаемого монарха расцветает. Эх, думаю, разложить бы тебя да всыпать раз сто горяченьких! Вся дурь бы и прошла – и поверьте, господа, вышла бы из нее хорошая мать семейства, добрый человек... Сам бы замуж взял.
- Извините меня, ваше сиятельство – я на сеченной не женюсь. Разве только кто-то еще из присутствующих пожелает? Нет, вы единственный...

Для меня на свете нет человека ближе и дороже вас. Чтобы это понять, мне достаточно было взять вас на руки. Пусть Засулич каждый день палит налево и направо, пускай присяжные оправдывают всех охотников за генералами, пускай жандармы топчут все, что попадается у них на пути – на все согласен, если только еще раз доведется вот так подхватить вас на руки, прижать к сердцу и унести.

- Бога ради, скажи мне, ну зачем ворам еще и конституция?
- Как зачем? Чтобы воровать не просто так, а на законном основании.

- Прости, Леонид, но как же можно двигаться вперед, не опережая хоть в чем-то, хоть какими-то учреждениями общий уровень развития?
- Ты повторяешь истертые слова: «рано», «нет людей», «не приготовлены»... К хорошему люди всегда приготовлены. Что было главным препятствием на пути введения судебных уставов? «Где взять людей? Где взять кандидатов на совершенно новые должности?» Нашлись! И председатели судов, и члены палат, и судебные следователи, и чины прокурорского надзора – все нашлись! И память об этих благородных пионерах нового суда живет до сих пор.
- Независимый суд... От кого независимый? От государства? Возможно ли? Однако судебные чины, призванные к реформаторской деятельности, примкнули сразу же не к правительственным рядам, а к оппозиции, к недовольным. А прокуратура? Из органов власти суды становятся органами, противостоящими власти.

- Не пропагандисты – которых народ не понимает! – а тупые и жадные чиновники плодят революционеров.
- Вы говорите о судах, когда безо всякого суда один был убит, а другой ранен.
- Мама, ну если Наташа полтора года была обречена на муки и неизвестность, если ее даже не допрашивали! Без суда заточена, без суда выпущена. Власть, позволяющая себе все, что угодно, не вправе требовать от своих подданных законопослушания.
- А кто же вправе, если не власть? Иначе ведь – анархия!
- Мама, об анархии ты знаешь лишь с чужих слов. Помнишь ехидное замечание Жермены де Сталь: «Монархия в России есть абсолютное самовластие, ограниченное удавкою»? Ну что ж, если в былые времена право на удавку имело высшее сословие – то, как знать, может быть, кто-то вправе посягнуть на эту монополию. Даже неограниченная власть ничего не гарантирует, даже личной безопасности. Владеть властью не хитро. Владеть жизнью – вот чему следовало бы учиться, и правителям в первую голову.

Если бы я была уверена, что девочки мои нет-нет да вспомнят про крест на своей груди! Это не богу нужно и не их ангелу-хранителю, это им нужно – чтобы они знали, туда ли они живут. Если вы с богом идете, то я перенесу и тюрьму вашу, и свободу – мне бы только знать... А без этого я могу только любить вас, страдать, молиться за вас, но не понимать. Бог не оставит ни одного человека. Только ему не по себе, наверное, если он приходит, а человека дома нет - он по своей воле где-то блуждает, в праздном истощении времени... Храни вас господь!

- А у тебя, барышня, что ж, своего горя нет, что чужим томишься?
- Считай, что так.
- Я так почитаю, и деток у тебя своих нету. Чему ж чужих-то обучать собралась?
- Читать. Писать. Считать. Богу молиться. Помогу разобраться, что в жизни хорошо, а что худо, что по справедливости, а что против правды.
- А ты, ваше благородие, знаешь, что в крестьянском труде важно-то, а что нет? Ты там в хоромах жила, мадамы тебя всякие-разные обучали, а наш брат так, в трудах и нужде. Вас тут правду обучали говорить, а нашему брату – тычок, чтоб язык за зубами держал! Ты вот говоришь – обучение, а нам – хлебушек как бы до весны протянуть, посеяться, так и с голодухи не помереть.
- Сам-то грамотный небось?
- Бог миловал!

Скользкое это поприще – уголовная практика. Гражданское право, цивилистика – это дело основательное, а что такое наш уголовный кодекс? Многоречивый, шаткий комментарий к десяти заповедям божьим. И вертеть этими заповедями любой краснобай может, как угодно. Уголовная защита – это даже не профессия, а так... Немножко декламации, немножко театра и очень много циркового искусства. Уголовный защитник порою сам работает на публику, а это пошло. Но пошлость адвоката еще ниже пошлости самого плохонького актера. Одно дело, когда публика платит за игру, и совсем другое – когда преступник заручается продажным негодованием, благородными позами и кипением. Расхожая сентенция, с пафосом произнесенная перед публикой, производит большее впечатление, чем глубокая мысль, прочитанная в одиночку, на бумаге. Это так. Вот в чем секрет успеха. Этим и объясняется, почему в нашей корпорации самые средние люди могут попасть в знаменитости. Но есть и другая сторона дела – защита интересов отдельного лица против общества. Вот дело, ради которого можно и помучаться! Личность, человек – создание совершенное, неповторимое.

- Вспомни Канта! «Целесообразность без цели – вот неразгаданная тайна эстетического наслаждения». В одной фразе вся диссертация Чернышевского. Романтизм, рыцарство, все самое высокое и возвышенное ведет в бесконечность, к недосягаемой цели. Обладание же предметом поклонения – это тупик. Это конец иллюзии. Это тихое, незаметное угасание, умирание воображения.
- Канта надо читать внимательно. И цитировать точно.
- Ты хочешь сказать, что Кант не прав?
- Во-первых, я хочу сказать, что ссылка на авторитет – это не способ доказательства. От того, что Ньютон считал луну обитаемой, жителей на ней не прибавилось. Во-вторых, у Канта в его «Критике способности суждения» сказано не совсем так, как повторяешь за кем-то ты. Он говорит не о целесообразности без цели, а о целесообразности без ясно сформулированной цели. Огромная разница! Не сформулированная ясно цель – это вовсе не ее отсутствие. Скверные переводы порождают ужасные заблуждения. В переводе призыв Маркса в манифесте его партии как звучит? «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» А как это звучит по-английски? «Workers of all lands, unite!» Workers – работники! Никаких пролетариев. Работники и пролетарии – не одно и то же. Работники – созидательным трудом проживающие жизнь, а пролетарии – неимущие, и только.
- Боже мой, да кого ты вспомнил - Маркса! Это все давным-давно прочитано и забыто. А в России его читать-то некому, да и незачем. Его фантазии на тему пролетарской революции неприложимы к стране, в которой нет возлюбленного им пролетариата. Скучное профессорство! В его теории нет места живому, неповторимому, единственному человеку. Макс Штирнер – вот философия будущего. Это философия личности, философия единственного, каждого из нас, явившегося на краткий миг в этот мир. Да, человеческие общие потребности могут быть удовлетворены только в обществе. А потребности единственного? Общество не может раздобыть мне друга. Общество не может оказать мне дружескую услугу. Даже услугу личности единичной, к примеру, женщины, оно не может мне оказать. Я не хочу полагаться на общество, которому нет до меня никакого дела, которое смотрит на меня как на общественную функцию. Как там у твоего Маркса: «Человек – точка пересечения общественных сил». Так вот, я не точка! Если явится государство, которое объявит человека высшей ценностью, я ему не поверю. Это будет лицемерие или уловка хитрецов. Я – это мои желания. Мы должны жить для себя. Это наше право и долг перед Творцом.

Господа! Хватит кокетничать с публикой! Чем вы все тут занимаетесь? Хотя и в разной степени, но все вы, кто намеками, кто между строк, подрываете правительство и набрасываете тень на ту или на другую сторону управления. Вы вообще-то читаете то, что пишете? И это дурно, и другое дурно, и все дурно! Нет ничего хорошего! А где же ваш патриотизм? Печать должна быть верноподданнической! И я ручаюсь, что она будет такою – или ее вообще не будет!

- Я не понимаю тех, кто бегает с револьвером за государем. Этого безумца повесят, а расплачиваться будут невинные, все общество. Что последовало после освобождения Засулич? Не только отказано в смягчении участи осужденных по делу ста девяносто трех, а последовало усугубление приговора. Даны чрезвычайные права Третьему отделению. «Ах, какой смельчак! Зарезал Мезенцева!» Зарезал – и ускакал. А сколько человек пошли на каторгу? А скольких отправили в ссылку? Палили в Дренгельна – а попали в кого? В университетский устав, в студентов, в земских, в печать! Почему они не остановятся? Надо же понимать!
- Кто должен остановиться? Трепов порет – Засулич стреляет. Расстреляли Ковальского – в отместку убит Мезенцев. Губернатор Крапоткин в Харькове усмирял – вот и его самого после этого усмирили. Студенты просят сохранить, только сохранить уже дарованный им университетский устав – они и здесь видят заговор и непокорство. Сменили ректора, лишают прав совета профессоров, студентов ссылают. Даже лишают права помогать недостаточным из собственной кассы.
- И это дает им право убивать? Еще немножко – и ты пойдешь в заговорщики.
- Любой, имеющий свое мнение, тут же объявляется неблагонадежным. Этой войне не будет конца, пока кто-то не поймет, что речь идет не о войне правительства с кучкой заговорщиков, а о противостоянии безраздельной власти и мыслящей части общества.

Государь одним росчерком пера может отменить весь Свод законов, но всей его силы не хватит на то, чтобы тем же росчерком пера поднять цену рубля на петербургской бирже хоть на одну копейку. Вот где новая власть-то родилась! И новой этой власти, что есть батюшка-царь, что его нету, абсолютно безразлично.

- Словечко «реформы» стало для вас идолом, которому поклоняться и модно, и прогрессивно. Реформы для спасения монархии! Реформы для спасения самодержавия! Так и скажите – спасаем монархию, остальное все – лицемерие!
- Я понял, что реформы, как и войны, бывают оборонительными, захватническими и освободительными. Наши реформы начались как освободительные, а переродились в захватнические...

- Сбудется не то, на что рассчитывают наши деятели, наша жалкая печать, наши жаркие спорщики. Я, кажется, поняла, что искусство жить – это быть готовым к непредвиденному. Жизнь угадать нельзя, а себя подготовить можно.
- К чему?
- К тому, чтобы жизнь тебя не согнула.

@темы: "Выстрелы" с монитора, Культпоходное

---

Kensuki, добро пожаловать!

...как трудоголик трудоголику...

---

иди ко мне, здравствуйте!

Хороший ник у вас - сразу так приятно тем, к кому вы пришли сами...

И пусть все дороги к вам и от вас будут приятными и интересными... ну хотя бы так

---

Belchester, приветствую!

И пошлю-ка я вас... ну, понятно, куда именно и почему именно?

---

Меня только что убило рекламой...

... тут предлагают воспользоваться этим, если меня подвернут насилию...
Это что, электронаркотики?

---

Немного зимнего...

... за неделю моей традиционной новогодней отключки. В кои-то веки зима хотя бы похожа на зиму, а не на слякотное непонятно что - и, оказывается, я даже немного люблю это, в остальном такое холодное, время года!
Вот за такое...

и за такое!